на любителя. Но тут медведь к ним обернулся, и они поняли, как сильно ошиблись. Две головы на крепких поросших шерстью шеях клацнули зубами. После такой демонстрации охотники ещё меньше захотели связываться со зверюгой. Но тот особо спрашивать не стал.
Ни стрела, ни ножи, ни топор его не взяли. Это как раз было понятно – убить выродка мёртвого города можно только магическим оружием – тем, которое призывают истребители. Человек может быть сколь угодно силён и искусен в бою, но раны, нанесённые обычными мечами и болтами, моментально затягивались.
Тварь разодрала охотников в считанные минуты. Рассказчик начал взбираться на дерево в надежде спастись, но зверь довольно бодро цеплялся за кору и преследовал его. Что именно отвлекло монстра, он не знал, но двухголовый бросил свою почти настигнутую добычу и гигантским прыжком спустился на землю, повёл в разные стороны своими головами, а потом и вовсе убежал, шумно втягивая воздух и отфыркиваясь. Наш охотник просидел на дереве почти до вечера, лишь когда страх оказаться в одном лесу с таким монстром – да ещё и в темноте – победил осторожность, он решился спуститься.
– Вы что-нибудь слышали перед тем, как шатун от вас отвлёкся? – спросила я. – Мог ли он услышать других людей?
– Вы их шатунами зовёте? Что ж, в этом что-то есть. Как медведи в неурочный сезон вне своих берлог превращаются в настоящих убийц, так и эти, вне Мёртвых городов, тоже… Нет, девочка, я слышал только как смерть моя по пятам идёт. – Охотник был мрачен. – Там поблизости тракт проходит. Торговый. Так что, возможно, хоть и не хотелось бы верить, он пошёл искать других жертв.
– Расскажете, как найти то место? – подключился Эрик.
Лошадей мы оставили в Пшинках. Они были у истребителей обычными, на них никогда не въезжали в города и крайне редко сражались против тварей. Потому что шансы потерять коня был очень велик.
Пробираясь через ельник, мужчины переговаривались, обсуждая конкретный вид шатуна. Мне сказать было нечего, в силу мизерного полевого опыта. Кажется,Седрик и Марк с похожим уже сталкивались.
– Шеи у него толстенные, с одного удара фиг перерубишь, – рассказывал чужой Меч. – А головы совершенно автономные. Отрубив одну – его не убьёшь. Только обе.
– Хорошо хоть новые не отрастают, – буркнула я, и все на меня нехорошо посмотрели.
Место трагедии мы нашли не сразу, но довольно быстро. Тел погибших не было – то ли тварь доела, то ли зверьё какое растаскало, так что хоронить в деревне придётся пустые гробы. На стволе дерева, куда очевидно залезал охотник, мы увидели следы когтей. Очень впечатляющие, надо сказать. Но для нас одна тварь – это просто одна тварь, поэтому аккуратно, но без излишней медлительной осторожности мы разделились и принялись прочёсывать территорию.
Особой «тваревой» чуйки ни у одно из нас не было – таким даром, по слухам, обладал только парень из соседней заставы. Но на ловца и зверь, как говорится. Твари всегда голодны и всегда ищут, кого бы убить. Так что две пары шастающих по лесу людей для неё были