в Париже, не до вас. Сейчас все газетчики и биржа стоят на ушах.
– О чём это вы? – оторвался от телефона Филипп.
– Ну, как же? Сегодня в пять утра Германия вторглась в Бельгию. Наше правительство направляет туда корпус.
– А я говорил!.. – поднял палец Бернар.
– Это значит – война?
– Война объявлена давно, но никто ни с кем не воюет, – задумчиво проговорил служащий, держащий трубку возле уха, не теряя надежды связаться с Парижем. – Но, скажу я вам по секрету, Гитлер – это не самое плохое… Посмотрите, как за восемь лет он поднял из руин свою страну, как вдохновил народ! Франции давно нужна встряска. Посмотрим, что означают сегодняшние события, никто пока ничего толком не знает…
– Узнаете через три дня! – глубокомысленно заявил Бернар. – А насчёт Гитлера вы сильно заблуждаетесь, поверьте мне! Он ещё покажет своё истинное лицо!
Филипп стоял в растерянности, переводя взгляд с почтового служителя на хозяина поместья Розе Руж.
– Месье, Париж на проводе!
Разговор не задался. Растерянный Филипп что-то говорил об изменившихся обстоятельствах, руководитель кредитного отдела вначале слушал молча, а потом прервал сбивчивые объяснения своего агента.
– Вот что, – сказал он. – Половина наших клиентов того… Но мы не психиатры, мы банкиры, нам нет нужды изучать их странности. Это раз! И два, какое вам дело до этой Бельгии? Ну, направил туда Гитлер свои войска, а наш Рейно свои, и что? Пока дело не дошло до прямых боестолкновений, и не факт, что дойдёт… У вас есть два дня, чтобы составить подробный отчёт об этом поместье. Скажу вам по секрету: кое-кто из членов правления заинтересован в этих землях, особенно если их нынешним владельцам нечем будет расплачиваться по ссуде… Вы меня понимаете?
– Да, месье.
– Тогда удачи вам.
В трубке раздались гудки.
– Я так понимаю, вы остаётесь? – участливо спросил месье Бернар.
Филипп только махнул рукой и вышел на улицу.
– Пойдёмте к машине. Или, если хотите, можем выпить кофе в местной булочной. В хорошую погоду хозяин выносит столики на улицу, и там любят сидеть старики.
– Нет уж. Пойдёмте к машине. Я бы хотел быстрее закончить со всеми формальностями и уехать домой.
– Я вас понимаю, месье. Я тоже не люблю покидать свой дом…
Ещё часа три они ездили полевыми дорогами, осматривая угодья месье Леграна. Картина была везде одинаковая: заросшие поля и засохшие виноградники.
Вернувшись в дом, умывшись и отдохнув минут двадцать после дороги, Филипп спустился в столовую обедать.
– Ну, как вам наше поместье? – подавая первое, спросила мадам Изабель.
– Как бы вам сказать… – заворачивая салфетку за воротник, задумался Филипп. – Обширное поместье.
– Простор! Красота! – обрадовалась хозяйка.
– Месье считает, что эта красота пребывает в запустении, – мрачно вставил Бернар.
– Как так в запустении? Вы видели виноградники? Таких сортов сейчас не