вены потоки волшебного огня. Чистота светится в ее взгляде, и эта ее непорочность искушает меня, привлекает, сводит с ума!
Услышав эту внезапную исповедь, сорвавшуюся с губ Франциска I, придворные смущенно замолчали… Кто такая эта юная девушка, которую полюбил король? А монарх тем временем возбужденно прохаживался по залу:
– Нет, мне не пятьдесят! Я еще так молод! Я чувствую это по сильному биению моего сердца, по любовному чувству, опьяняющему меня!.. Я люблю ее и жажду, чтобы она меня полюбила!..
– А она не хочет вас любить, сир? – усмехнулся Трибуле, но в глазах его промелькнула смутная тревога.
– Она меня полюбит! Таково мое желание… Сегодня вечером!… В десять часов… Вы все будете там… Вы мне поможете…
– Конечно, сир! – охотно согласился д’Эссе. – Только как же быть с прелестной мадам Феррон?.. Когда она узнает…
– Феррон? Она мне надоела! Она меня усыпляет! Я больше не хочу ее! Она тяготит меня, как тяжелая цепь!
– Прекрасная фероньерка![3] – вставил словцо Трибуле.
– Бесценное словцо, Трибуле! – восторженно отреагировал король. – Надо будет познакомить с ним Маро[4]. Пусть вставит его в какую-нибудь балладу… Прекрасная фероньерка!.. Очаровательно!
– Я передам Маро, – сказал Трибуле, – но балладу подпишите вы, сир!
– Ты, Трибуле, примешь участие в нашей вылазке? – спросил Франциск, прикидываясь, что не понял намека на плагиат.
– Черт побери, мой принц! Хорошо бы выглядел французский король, если бы каждая его глупость не была одобрена королевским шутом!
Забившись в оконный проем, Трибуле смотрел, как опускается ночь на еще не завершенные строения Нового Лувра. Шут предавался раздумьям:
«Он сказал “семнадцатилетняя девственница”… Кем может быть это бедное создание?.. Мне страшно!»
Страх, боль, а затем смертельная тревога промелькнули на его измученном лице. Какие заботы волновали это несчастное сердце?
– Что до Мадлен Феррон, – продолжал Франциск, – я больше не пойду к ней… Я приберег для нее такой сюрприз, что никогда больше эта фероньерка не вынырнет!
– И что же это за сюрприз? – полюбопытствовал Сансак.
В этот момент дверь королевских покоев отворилась и в комнату вошел бледнолицый человек, одетый в черное.
– А вот и господин граф де Монклар, – отчеканил Трибуле, который, повернувшись лицом к собравшимся, снова скрыл свои чувства под маской сардонического веселья, – главный гофмейстер, верховный парижский судья, строгий хозяин нашей полиции, которого не зря боятся господа бродяги, грабители, нищие, притворяющиеся эпилептиками, и пособниками галилеян!
Граф де Монклар приблизился к королю и склонился перед ним:
– Говорите, сударь, – разрешил Франциск.
– Сир, предлагаю вашему вниманию список лиц, просящих аудиенцию. Пусть Ваше Величество соизволит указать тех своих подданных, которых он захочет принять. Первым в списке стоит господин Этьен Доле, печатник