господина с основательными вкусами. Мне кажется, вы ей подойдете.
Вошла горничная Марта в большом белом фартуке, расстелила на столе тонкую салфетку с изящной вышивкой.
– Это работа моей милой фрау, – похвастался фон Димшиц. – У нас с ней много общего – ловкие пальцы, острый взгляд…
Марта ушла и вскоре вернулась с подносом. За ней шла фрау Векслер, наблюдала – правильно ли девушка ведет себя. Фрау Векслер не поскупилась – зная, что Маликульмульк признает только большие количества съестного, она взяла не тонкую фарфоровую чашечку, а фаянсовую пивную кружку с лепной картинкой в овальном медальоне, изображавшей фазана на ветке. Марта несла шоколад медленно, словно некую святыню, поставила поднос на стол чуть ли не с благоговением, а на кухню, сделав книксен, ушла торопливо.
– Я ей позволила собрать остатки из кастрюльки, – сказала фрау Векслер. – Но она слишком спешит – когда горячий шоколад остывает, он густеет, и его можно намазать на булочку или на хлеб. У нее получился бы хороший ужин. Так забавно учить ее – но она хорошая ученица. Хоть бы пекарь не раздумал жениться!
Напиток был ароматен и густ. Маликульмульк, который обычно заглатывал вкусную еду быстро и без лишнего смакования каждого кусочка, отпивал из кружки понемногу.
– Что мне сказать герру Видау? – спросил фон Димшиц.
– Я с ним охотно встречусь, – ответил Маликульмульк. – Вы ведь понимаете, отчего я занимаюсь этим делом?
– Как не понять? Вся Рига знает, что аптекари и Лелюхины пишут жалобы в столицу друг на дружку. Все рижские генерал-губернаторы пытались разобраться в этой склоке – и все на нее рукой махнули. Для этого нужно иметь такую лабораторию, какой в природе еще не существует. Проще всего аптекарю намешать в свой бальзам настоек и вытяжек. Но ежели кто захочет понять состав готового напитка – тот обречен на крах, наука так далеко еще не продвинулась.
– Вы полагаете, что все дело – в рецепте Абрама Кунце? – оживился Маликульмульк. – И лишь тот, кто приобрел рецепт, имеет право называть свое творение «кунцевским бальзамом»? Тогда это, скорее всего, Лелюхин. Если Абрам Кунце вел честную игру – то это Лелюхин.
– Очень верно подмечено, герр Крылов. А я могу держать пари, что он не вел честную игру.
– Отчего ж?
– Садись сюда, мое сердечко, – позвал фон Димшиц фрау Векслер, усадил ее на диван возле себя и обнял за плечи. Она опустила глаза и улыбнулась той довольной улыбкой женщины, которую радует не совсем светское поведение ее мужчины, что Маликульмульку была знакома еще по театральной юности.
– Я сам в том же положении, что был Абрам Кунце, – сказал шулер. – Я выбрал опасное ремесло, отдал ему много лет и хочу наконец жить спокойно. Я хочу жениться. Я уже немолод, я устал, я встретил женщину, с которой проведу осень своей жизни в тишине и покое. Мне не нужны женщины, с которыми я буду странствовать, покупать им дорогие платья, заводить сомнительные знакомства, то купаться в деньгах, то скрываться по трущобам от людей, готовых