вскинув голову:
– Я получил что хотел. И деньги папаши мне не понадобились.
– Что? – Шах мгновенно напрягся, чувствуя неладное, сжал кулаки и подался к нему.
– Она моя.
– Повтори!
– Я спал с ней.
И провел языком по губам с таким видом, что сомнений больше не осталось. В тот момент он готов был вцепиться Сашке в глотку. Разбить мажорчику его мордашку и спросить: «Ты, довольный сукин сын! А Элька знает, что ты на нее спорил?!»
Возможно, именно этого Сашка и ждал. Но он просто развернулся и ушел.
Ушел оттуда, подогнал машину к Универу, дождался, пока Эля выйдет (они же не ходили вместе, Сашка все скрывал, стремался, что ему скажут – фу, связался с лимитой), и похитил ее. Технично провернул, быстро, девчонка даже крикнуть не успела.
А потом погнал как сумасшедший.
Но уже тогда в душе крепло понимание, что все зря. Она его панически боялась, чего стоило это ее дрожащее:
– Куда мы едем?
Отчуждение, страх в глазах, судорожно сжатые кулачки.
Резал его хуже ножа этот ее страх.
– Это здесь недалеко, – проговорил он нейтральным тоном, сглатывая поднявшуюся со дна души горечь.
Поздно. Но поговорить, объяснить ей, открыть глаза.
И тут как назло. Их нагнала машина, подрезала, перегородила дорогу. Он уже знал, кто это. Если бы не Эля, черта с два бы он остановился, а так ему пришлось вильнуть на обочину и дать по тормозам. Из той машины вышел Сашка Король, злой как черт, лицо перекошено. Михаил потянулся в бардачку…
До сих пор стоял в ушах Элькин крик: «Не надо, Шах! Не убивай его, умоляю!»
Он мрачно хмыкнул, разблокировал дверь и вытащил пачку сигарет.
А она выскочила, побежала к Сашке, прижалась к нему. Тот обнял ее, усадил в машину и резко рванул с места. Шах смотрел им вслед. Долго смотрел, потом закурил.
Через несколько дней после этого он уехал. Это был последний курс, доучиться оставалось пару месяцев.
Сейчас он смотрел на Элину и думал: «Что тебе сказать? Что опоздал? Был идиотом, каких мало?»
Наконец проговорил:
– Ты все еще сердишься на меня за это?
– Нет, – женщина покачала головой. – Мы были молоды тогда и что творили, сами не понимали. Это далеко не самое неприятное мое воспоминание.
Светлая и немного грустная улыбка скользнула по ее губам. А он непроизвольно подался к ней, хотел спросить: «А какое самое?! Какое самое неприятное, Эля?! Что было в твоей жизни?!»
Но Элина подняла на него глаза и сказала:
– Уже поздно. Мне завтра на работу. А еще надо заехать к конференц-холлу, забрать оттуда мою машину. Если не возражаешь, давай продолжим в другой раз.
И потянулась к телефону.
– Я вызову такси.
– Не надо, я отвезу тебя, – сказал он, поднимаясь с места. – Дай ключи и назови адрес, твою машину перегонят.
***
Перегонят?
Это было неожиданно. Но, честно говоря, мысль, что сейчас банкет в конференц-холле тоже близится к концу и она рискует снова нарваться там на бывшего мужа, все время подспудно беспокоила