поклонницу Робеспьера.
Он понимал, что эта победа будет для него последней. Но именно такой победы он хотел. Ради этого последнего приключения он даже готов был пожертвовать обольстительными призраками в библиотеке, не дававшими ему покоя до приезда белокурой якобинки. Казанова застал Адель одну на террасе дома и отвесил молодой женщине глубокий поклон. Он поцеловал руку и извинился, что необходимость продолжить некоторые распоряжения вынуждают его удалиться.
Перед ужином Казанова часа два отбирал из оставшихся у него нарядов самые изысканные: из шёлка, кружев и отделанные золотом. Результат был впечатляющим. В выбранном наряде он мог бы спокойно появиться в Версале. С особым тщанием он опять расчесал и напудрил парик. С трепетом он украсил свой костюм орденом, вручённым ему в Риме лично Папой Бенедиктом почти сорок лет назад.(67)
Вырядившись, как райская птица, он спустился в малую столовую, где слуги уже закончили сервировать ужин на четверых.
– Шевалье, во время прогулки княгиня убедила меня, что моё поведение достойно порицания. Мне стыдно за свои слова за обедом. Надеюсь, вы не будете принимать их всерьёз.
За её учтивыми словами чувствовалась скрытая насмешка. Как раз в это время в столовую вошла старая княгиня. Hе сговариваясь с шевалье, она была одета также демонстративно изыскано: в платье цвета персика с шемизеткой из драгоценных кружев. Её седые волосы, собранные в высокую причёску, были осыпаны пудрой и украшены перьями. При виде этих стариков в старомодных туалетах у Адель вдруг возникло ощущение, что перед ней призраки. Даже олицетворяющие величие и красоту своего уходящего века, они всё равно показались ей призраками из старого чулана.
Ужин проходил спокойно. Казанова мило беседовал с княгиней и графом о своей работе по составлению картотеки громадной библиотеки замка.
Его попытки вовлечь в разговор Адель успехом не увенчались. Молодая женщина ограничивалась лишь короткими репликами. Картотека библиотеки её явно не интересовала.
После ужина компания переместилась на боковую террасу замка, куда щедро переливался из сада запах роз и диких цветов. Галантный разговор продолжался и, как всегда, в нём нашлось место воспоминаниям о прекрасном ушедшем времени. Принесли свечи. Слуги подали кофе, ликёр и засахаренные фрукты. Ко времени, когда присутствующие расположились в удобных креслах вокруг мраморного столика, к Адель стало возвращаться второе революционное дыхание. Огня добавила княгиня, которая имела неосторожность внести в разговор свои воспоминания о дореволюционном Париже. Эта сладкая ностальгия старой дамы немедленно вернула на террасу революционный накал, имевший место за обедом.
Граф фон Ламберг очень скоро признал себя побеждённым и предпочёл отмалчиваться.
"Этого уже бросили в повозку палача", – со смехом подумал Казанова.
Но старая княгиня отчаянно сопротивлялась и держалась за жизнь. Веер в её руках так яростно колыхался,