было степи… Обсуждали и толковали по кабинетам и ресторанам, по кухням и забегаловкам, – о немыслимой наглости… о нетрезвой дурости… о сознательной провокации полковника Тарутина, но не могли понять самой причины выходки.
Довольно скоро мнения тех, кто был в теме, разделились на два противоположных лагеря. Первые считали, что это был своего рода вызов со стороны нескольких влиятельных чинов из силовых структур, недовольных своей долей в строительном и торгово-развлекательном бизнесе, где самые жирные куски пирога достались узкому кругу родственников жены губернатора. Вторые же считали, что за этим поступком полковника кроется определённый сигнал из Кремля: как бы в отместку, – чтобы не повадно было на губернаторском уровне разделять с президентом его хоккейную славу, но возможно и как признак раздражения неумеренным своеволием губернатора Калужской области, к тому же позволявшего себе далеко нескромные излишества в личном обогащении… Ну, не мог же какой-то полковник, к тому же, и сам с упитанным рыльцем в пуху, со своей пугающей репутацией, учудить такое с губернатором исключительно по собственной инициативе, тем более, смешно говорить о каких-то порывах из высоких принципов, или, так сказать, честных правил. Народ же склонялся не без злорадства к варианту кремлёвской мести, и как обычно ждал вдохновляющих перемен. Общественное мнение готово было разгадать мотивы полковника, и даже принять его сторону.
И не случайно.
Поводом к этому послужило выступление президента Российской Федерации Анатолия Анатольевича Холдина. Всего через пару дней после скандала в спорткомплексе «Звёздный», за кремлёвскими стенами состоялось очередное заседание Общественного Совета при президенте эРэФ, на котором первое лицо государства, кстати, весьма нахмуренное, высказало, кроме всякого прочего, следующее неудовольствие: «… очень важно учитывать общественные настроения, прислушиваться к пожеланиям и к справедливой критике в адрес региональных властей; нередко позволяющих себе принимать решения из соображений личной выгоды или очевидного кумовства, что, к сожалению, наблюдается, увы, у некоторых представителей губернаторского корпуса, имеется в виду те, кто идёт вразрез с ожиданием в обществе позитивных сдвигов. Очень важно не зарываться, не тянуть на себя одеяло, не использовать свои полномочия в качестве инструмента обогащения; не пренебрегать интересами других людей, не совершать, прямо скажем, глупых ошибок, чтобы не выглядеть потом посмешищем в глазах населения». Президент Холдин отложил листочек с прочитанным текстом, и с жёстким прищуром взглянул с плазменного экрана телевизора на сидящего перед ним Виталия Самуиловича.
– Ты лучше на себя посмотри, – глухо проронил губернатор, и нажал пальцем на пульт, погасив изображение на экране.
Он повернулся на кресле к своему рабочему губернаторскому столу, к его широкой умиротворяющей поверхности, удостоенной, ближе к краю, малахитовой фигуры медведя с бронзовой рыбой в зубах, и, столь же бронзовой настольной лампы на малахитовой же подставке – подарочный гарнитур от администрации президента