жилистый, но никогда не занимался спортом. А я к тому моменту уже занимался дзюдо, а потом и боксом, в «Трудовых резервах». В конце концов, как сейчас помню, на четвёртом этаже после английского языка мы с Гутником и сцепились. Я провёл бросок, такой, на иппон[7] вообще. Треснул его головой об паркет и на этом всё прекратилось. Причём этот Гутник после удара об паркет из отстающих учеников стал отличником. Он пересел на первую парту, стал общаться с ботанами… А с Рифом, естественно, у меня так получиться не могло, потому что тот здоровый. И у нас с ним как всё происходило? Драк открытых не было. Мы просто уходили в туалет, и он говорил: «Дай я тебе вмочу!», а я говорил: «А потом я тебе». И мы обменивались ударами… С синяками, с разбитыми носами, но мы дружили. И эта дружба потом продолжалась, она была крепкой, настоящей и ещё долгие годы после школы. Собственно, так мы и поделили с ним первое место. Потом в нашей школе начался ремонт, нас полностью перевели в 182-ю школу. Как бы своим классом, но опять-таки, блин, новая школа, новый коллектив. А там у меня, не знаю, по какой причине, появился защитник – его звали Илья. Он, правда, умер молодым, по-моему, лет в двадцать – что-то у него было с сердцем. Хотя он был очень здоровым от природы – вот Илья Муромец. А! Я вспомнил, почему он решил меня защищать – мы с ним в садике были в одной группе. Так вот, эта новая школа располагалась ближе к Маяковке, напротив киностудии «Союзмультфильм». А Илья там и жил. И мы встретились и вспомнили друг друга. И он стал меня защищать, хотя я ему всё время говорил: «Илюх, ну как бы я сам в состоянии». И на самом деле оно так и получалось, что меня особо никто не трогал, потому что знали, что по репе получишь точно, а то и ещё чего хуже. А Илья, несмотря на то что здоровый, был не спортивным. То есть он за меня заступался, но всё время получал люлей, и фактически потом мне приходилось вывозить эту тему самому. Мы там год учились, и особо вспомнить нечего, кроме каких-то драк и потасовок. Потом вернулись в своё здание, где благополучно восемь классов я и закончил. Единственное, что было весело – где-то классе в седьмом к нам пришёл Качалов Витя – фанат «Динамо». Футбольный, настоящий фанат. Он был всегда грязный, неопрятный, в рваных шмотках. Но он, несмотря на всю свою, казалось бы, крутость – был ЧМО. Его в школе никто не воспринимал. А он и не претендовал. Он только рассказывал, как они поехали в Питер, как они поехали ещё куда-то. Как мочились с «конями» или с «мясом[8]», или ещё с кем-то. В школу он носил одну тетрадку, ручку и бутылку водки. И он умудрялся эту бутылку водки на большой перемене выпивать. Он всегда всё делал на задней парте. То есть после большой перемены он обычно там спал, так как был пьян. Ну вот, такая весёлая школа.
– И вам всё это нравилось, такое отношение к жизни, к людям, к себе? – опять включился Молчун.
– Ну… Понимаете, начиная с Лесной школы, мне приходилось всегда биться за место под солнцем, и это для меня уже вошло в определенную привычку и стало чертой характера. Но, конечно же, я не