моей первой женщиной. Мы с ней дружились, любились и тут уже, как говорится, всё было по-взрослому. А поскольку было это уже в седьмом или восьмом классе, я мог закрыть дверь к себе в комнату, и даже при родителях мы с Олей там уединялись. Ольга же, ко всему прочему, ещё и встречалась с Федей. Что было у них, я не знаю. И ещё у неё был любимый парень – прям она так и говорила – который жил с ней в одном дворе. Как его звали, не помню. Но Оля жила очень далеко – в Свиблово. В общем, она умудрялась с нами тремя встречаться. Но меня в конце концов Федя-старшеклассник победил – в том смысле, что я был вынужден от Ольги отстать, и жалел об этом, конечно. Я сейчас могу сказать, что не жалею, да? А тогда для меня это трагедия была. Потому что это же как? Любовь! Это же чувства! Я же всё-таки был хулиган-то такой, картонный. А в душе-то я по-прежнему оставался любителем поливать грибочек. И поэтому я сильно расстраивался. А Федька – он ездил в Свиблово, выяснял отношения с тем третьим. Причём я помню, что он перед выездом всегда вооружался. У него папа был охотник. Федя с антресоли вытаскивал охотничий нож, засовывал его за пояс и ехал в Свиблово. Чем там всё закончилось, я не знаю. Но есть причина, почему я ему уступил. Потому что Фёдор был по жизни моим защитником. Вот по жизни! Вот как только я попал в 228-ю школу… А это произошло следующим образом. Я как-то раз занял три рубля…
– Это же были тогда достаточно большие деньги для школьника? – уточнил Молчун.
– Да, большие. Занял у Комарова Ивана. Он был из богатой семьи – тоже, кстати, умер в раннем возрасте, от цирроза печени. Ванька Комаров – он не так чтобы был гроза района, но, в общем-то, был, что называется, в авторитете определённом. Я не смог эти три рубля вовремя отдать, и буквально на второй или третий день просрочки он меня встречает во дворе и бьет мне в глаз. Ну, я с синяком иду в школу. Прихожу, и тут совершенно не знакомый мне парень, которым оказался Фёдор Петров, подходит и говорит: «Эй, малыш, кто тебя избил?» Я говорю: «Да тебе какое дело?» – что-то типа того. Он: «Нет, так нехорошо, маленьких обижать». Он же не знал, что я-то говно то ещё. Ну я ему говорю: «Да это во дворе, Ваня Комаров». Ну и Федя значит… А он жил на Угловом переулке. У нас была такая делёжка территориальная: «лесные», к которым я относился, «угловые», «марьинские» и так далее. «Лесные» с «угловыми» очень сильно конфликтовали. А получалось так, что Комаров был «лесной», а Петров – «угловой». И Федя собрался, пошёл ко мне во двор, я ему показал Ваню, ну и Федя Ване навалял принародно. Не помню уж, как был замят вопрос с деньгами… Но с тех пор Фёдор стал моим защитником по жизни. Впоследствии он каким-то образом попал в армию санинструктором, после армии поступил в медицинский институт и сейчас это достаточно известный и уважаемый всеми хирург – у него золотые руки. И мы практически всю жизнь поддерживаем с ним отношения. Он действительно хирург с большой буквы. А дружба выросла из такой истории…
– Не устали? – среагировал Авдеев на затянувшуюся паузу.
– Да нет, давайте ещё чуть-чуть.
Владимир немного поёрзал в кресле