в тяжеленных позолоченных рамах, которые «украшали» стены второго этажа.
– Ему следовало родиться лет эдак на двести раньше, – пожал плечами я. – У него феодальные замашки. Утверждает, что это портреты предков, но я почему-то думаю, что он их заказал из Интернета.
– Я бы не хотела унаследовать такие губы, – заметила рыжая и указала пальцем на один из портретов. С него на нас надменно взирала девочка лет десяти, одетая в пышное платье поросячьего оттенка. Губы у нее образовывали букву «о» и больше всего напоминали куриную задницу.
– Вот, лестница на чердак начинается за этой дверью, – я демонстративно подергал ручку, чтобы показать, что она закрыта. – Насколько я знаю, от этой двери есть только один ключ, и отец всегда носит его с собой.
– Если здесь обычный ключ, то для меня это не проблема, – отозвалась Полуночница. Ее тонкие узловатые пальцы пробежались по двери, словно по клавишам невидимого фортепиано, и раздался едва уловимый щелчок. – Прошу.
В свете фонариков коридор выглядел особенно жутко, и я запоздало сообразил, что это больше похоже на другое измерение, но отнюдь не на чердачную лестницу. Лакированный пол багрового цвета создавал ощущение, будто шагаешь по засохшей крови, а стены покрывали тканевые обои зеленого цвета, украшенные узорчатыми золотыми лилиями. Кое-где обои свисали уродливыми трухлявыми лохмотьями, будто протягивая к нам свои руки.
– В викторианской Англии многие люди погибли из-за зеленого цвета. Обои, ткань для предметов интерьера, одежда, выкрашенные в него, со временем приносили смерть, – в памяти некстати всплыла одна из книг, которую я прочел в психушке. – На основе мышьяка получали необыкновенно красивый оттенок зеленого.
– Посвети сюда, – Полуночница сдвинула мою руку, и луч фонарика высветил латунную табличку на одной двери. – Здесь гравировка.
– Всеволод, – прочитал я.
– Вот на этой двери написано «Мария»… «Настя»… «Лика»… – Полуночница переходила от двери к двери, читая надписи на табличках. – А вот здесь «Карина».
– Что это может значить? – поинтересовался я, и по спине пробежал холодок.
– Не знаю, – она почти коснулась рукой двери, возле которой стояла, но в последний момент передумала и подошла к двери с именем «Лика». – Как насчет того, чтобы проверить?
На первый взгляд это был всего лишь склад вещей, когда-то принадлежавших покойной третьей жене моего отца. На стальных штангах висели модные платья, джинсы, кофточки, шубка, которую она получила в подарок на свадьбу. Я узнал большой туалетный столик, стоявший раньше в ванной на первом этаже, которую по просьбе Лики отдали под ее эксперименты с косметикой. На нем лежала стопка старых женских журналов и стояла маленькая рамка с ее фотографией – блондинка-хохотушка на выпускном вечере в школе.
– Что это? – мое внимание привлек холодильник у дальней стены, и я сделал решительный шаг в ту сторону. Комната, похожая на мемориал мертвой девушки, наводила на меня жуть, и мне хотелось убраться