появился врач – Алик (азербайджанец), и я попросил пощупать живот, что-то стало беспокоить уплотнение в нём. Он сказал, что это вполне может быть рак на ранней стадии. Кроме того, у меня сломался и 2-ой зубной протез. В воскресенье (1 июня) сказал об этом дежурному, но повели к стоматологу только через 10 дней, довели до 2-ого этажа и отправили обратно, т. к. там было полно народу. Да, надо проситься на больничку в 5-ой колонии (ИК 7/5 – исправительная колония № 5), там либо с зубами, либо с животом лечиться (ага, разбежались лечить зэка, да зубы ему вставлять!). Прошли 2 тягостных выходных дня, убиваю время игрой в шахматы, но всё равно безделье меня изматывает, поэтому голова постоянно как в тумане, внимание рассредоточено. Долго не могу заснуть, а однажды встаю, а надо мной все смеются – я не то кричал, не то плакал во сне. Просыпаюсь, как правило, затемно, а тут ещё один мужик зашёл, Коля (украл 100 м шланга с дачи), который день спит, а ночью бродит и курит махорку. Вообще, я стал выглядеть очень старым, волосы на голове стали отрастать – раньше звали Матроскиным, теперь Моджахедом.
Сегодня 13-ое – несчастливое число, значит не вызовут. И утром я встал, сделал зарядку, и только умылся – Скобликов, с вещами, быстро. Кое-как свернул матрац, схватил сумку с документами и на привратку. Повезли, да не к следователю, а на судебно-психиатрическую экспертизу! Вот это поворот! Вот сюрпризик мне приготовили! Постановление мне не дали прочитать, но врач сказал, что это потому, что я «настойчив». Врачей было 2-ое, Марья Александровна и мужчина лет 45–50. Спрашивали, какой я по характеру, почему часто менял место работы. Мужчина начал спорить по поводу того, что аудитор не имел права давать оценку правильности исчисления налогов. Я стал доказывать ему, что аудитор обязан сделать это, ибо тогда у него не пойдёт баланс. Что ещё? Они старались выяснить – как я реагирую на критику, почему опровергаю материалы проверки, почему не стал работать по специальности. Странно. Ну и причём здесь проверка на психическое здоровье? Когда вернулся, в хате появился новенький парнишка, и нас стало в камере 10 человек. Но тоже курит. Итак, соотношение 4/6, не в пользу некурящих.
20 июня – чёрный день, едва не ставший последним. Ещё с вечера стало болеть сердце с типичными признаками стенокардии – боли в левой стороне груди под лопаткой. Спал плохо, на левой стороне не мог. Утром встал рано, боли усилились, а сердце билось такими большими толчками, что голова будто подпрыгивала на подушке. Стал беспорядочно принимать рибоксин, корварол, нитроглицерин, но делалось всё хуже. Лишь к обеду ребятам удалось добиться, чтобы меня отвели к врачу. Но когда он стал меня осматривать, я подумал: таким только в концлагере работать. Сразу грубо:
– Ну скорее, скорее, чего там у тебя?
– Мне очень плохо, доктор.
Но он едва прослушал, давление не измерил, т. к. тонометр у него не работал. Сделали укол, кажется, анальгин с димедролом. А как привели в камеру, мне стало ещё хуже, боли усилились так, что казалось будто это жизнь уходит из меня, и в любой момент всё, настанет конец. Ребята заволновались и снова стали