людям понравится замысел нашего сообщества, мы хотели, чтобы люди обращали внимание на наши действия, рассказывали о них, передавали другим, и, рано или поздно, кто-то прислушался бы к нашим поступкам и последовал бы за нами. Пусть их было бы немного, но люди могли бы создать подобные предприятия, организации, а, быть может, в юридическом взгляде Вавилона появилась бы новая ниша и для подобного рода деятельности. Город изменился бы, и процветал, основываясь на справедливости и правоте своих поступков, а не уживался бы в страхе перед законом и слепым наказанием.
И людям понравилось! Тебе наверняка уже кто-нибудь рассказывал. Журналисты всегда голодны до ярких свежих новостей, они с радостью хватают любую кость, которую им преподносят и немедленно несут ее своему хозяину в издательстве. Про нас быстро начали появляться заметки в газетах, поскольку мы охотно рассказывали о своих достижениях журналистам. Людям было любопытно их читать, и газетчики все больше интересовались нашими делами. Про нас стали писать в журналах, брали интервью, мы попадали в телевизионные новости, нас приглашали в различные шоу. Мы стали людям интересны как личности, и тогда мы могли проповедовать свои взгляды, доносить до людей то, что хотели им привить…
Но, похоже, мы недооценили человечество. Кажется, люди настолько ленивы, настолько самовлюблены, что они не хотят посвящать себя ничему, кроме своих собственных потребностей. Ничто не менялось в головах у людей, никто не пытался следовать по нашим стопам. Люди только комментировали, обсуждали и выражали свое мнение, наблюдая, как мы бросаем себя под пули, в огонь или в бурю. Слава переросла наши возможности, нас стали считать кем-то вроде чудесных персонажей кино, с которыми ничего не может случится, и у которых нет чувств, кроме долга. Все что мы делали, принималось как данность, наше присутствие расценивалось, как обязанность, и, если мы не могли присутствовать где-то или предотвратить что-то, люди расценивали это, как наш просчет, проступок или даже злой умысел. И журналисты всегда будут подстраиваться под публику и пытаться устроить шоу. Они стали поливать нас грязью, когда это обещало стать сенсацией, они стали судить нас, стараясь найти темную сторону наших поступков, они старались задавать те вопросы, ответ на которые всегда выставит нас в неудачном свете.
Что ж, я звал тебя, в надежде, что ты сможешь помочь нам, покажешь нам, как поступать. Но тщетно. И с этим пришло осознание того, что никому нет никакого дела. Можно хоть надорваться, пытаясь создать нечто, но, если это призывает к какому-то действию, а не сулит наслаждения, то никто не разделит твою ношу. Тогда я осознал, что даже если убить по ошибке невинного никто не заметит этого или слишком быстро забудет, люди безразличны настолько, что даже муки собственной совести не будут долго терзать. Я осознал, что все те, кому мы пытались принести что-то светлое, те, кого спасали, их родные и близкие, а также все те, кому мы помогали в их работе, и даже те, кого мы наказывали, все они забывали о произошедшем