стояла в очереди, пока вы всех пропускали вперёд. Чем мне ещё заниматься?
– Вы психолог? Сейчас модно…
– А вы кто по профессии? Сейчас все предприниматели.
– Илона, вы сами всё видите. К чему вопросы?
Карие глазки умильно прищурились. Как всегда сами по себе, отдельно от хозяйки, руки которой натружено легли на колени. Серебряный локон выбился из-под норковой шапки. Грудь тяжело вздохнула.
Всё в Илоне жило само по себе.
Угольников не заметил, как задремал. Он видел себя в ледяном панцире, в коробке, в морозном отсеке. Холодно…к нему подошла старуха, легко потрогала его, словно погладила, она дала кусок пряной сельди: «Съешь-ка кусок! Накось!» Угольников сглотнул слюни и проснулся: Илона прислонилась к его плечу, шапка съехала на бок, шубка распахнулась, блеснула нитка бус, слабые прожилки на шее. Угольников подумал: «Она замужем. И у неё есть дети. Вырвалась на три дня на экскурсию. Надела всё самое лучшее. Платье, чулки, бельё кружевное…»
Угольников потянулся. Высвободил руку. Голова Илоны скользнула вниз к животу, к расстёгнутой рубашке. «Надо её как-то вернуть в сидячее положение. Иначе похоже на разврат. Замужняя баба прелюбодействует…» Угольников тряхнул Илону за плечо.
Бесполезно. Спит. Рот открыла.
Тогда он чуть сдвинул голову Илоны, сконцентрировался и выполз с сиденья, быстро пересел на соседнее кресло. Женщина продолжала крепко спать, шапка мягко сползла и уткнулась в розовое ухо, в котором красовался рубин, оправленный витиеватыми цветочком из золота.
– Надо же, как вырядилась: шуба, сапоги, золото…как в театр. Это же Финляндия, детка, страна Деда Мороза, ледовых катков, санок, полозьев, страна шоколада, Калевалы, свежих булок и распродаж в конце года…
Угольников попытался уснуть вновь, но у него не получалось, не было того сонного тепла Илоны, её упругого плеча, тихого постанывания. И, в конце концов, меховой шапки…вообще, в то время в стране был бум головных уборов, особенно кроличьих беретов, каракулевых папах, соболиных накидок. Женщины пришивали специальные «держалки» из простой растягивающейся бейки, чтобы какой-нибудь хулиган не сорвал головной убор, на который модница копила не менее года, откладывая из скудного заработка. У Илоны не была пришита резиночка, поэтому норковое изделие постоянно съезжало. Потом женщина признается Угольникову, что держалку пришлось убрать, чтобы не позориться перед финнами. И, что после возвращения, Илона обязательно снова вернёт эту неказистую защитницу, от угонов шапки, на место.
Угольников попытался облокотиться на лежащую рядом сумку, но она оказалась твердой, словно каменной, кирпичи везут, говорят про такой багаж. Слева от него сидел какой-то щуплый гражданин, то ли подросток, то ли слишком худой, практически отощавший попутчик. Угольников острожно переложил сумку с сиденья вниз, но застёжка-молния была сломана и какие-то вещи выскользнули под сиденье. «Пара кирпичей вывалилась!» – раздражённо подумал Угольников. «Ничего, извинюсь перед хозяином, этим худышкой, когда он проснётся! Возят непонятно что… всё пытаются