кричу. А его и след простыл. Вдруг в углу зашуршало. Гляжу, ботинок тащит:
– Кошка в него нагадила. Хотел вычистить.
Мне стыдно. Вслух думаю:
– Прибью, наверное.
– За что?
– Ну, чтоб не гадила.
– Ты лучше обувь высуши, она мочой пахнуть и перестанет…
– А, ну или так.
– Пойдем курить.
– Пойдем.
На улице хорошо. Давно так не было. По небу облака плывут. Как борода у деда Мороза, ватные. Солнышко пригревает. Слов нет. Да и не к чему.
– Ругаться перестанете? А то как-то худо. Дом весь злобой, как паутиной, зарос.
Вздыхаю:
– Это трудно. Я же не со зла. Да и они тоже. Они из принципа.
– Знаю. – поддерживает домовой.
– Но не отчаивайся, я попробую.
– Попробуй. – и добавляет, – пожалуйста…
– Теперь придется.
– Я пойду, ладно. У меня дел много. И… ну сам знаешь, не говори никому.
Молчим. Облака плывут. Не ватные уже, просто сахарные. Слов не надо. Что же мы за люди такие, если от нас домовой чуть не повесился?
АВОСЬ
Темно, хоть глаз коли. Что там карту, руки не видишь. Но вот, будто свечка зажглась. Посветлело. Супротив дамочка. Да и красивая. Уже не молодка, но с норовом. Крепка, статна. Глаза… так и стреляет, так и стреляет. Но что там твое ружье, калибр другой. Тут сразу наповал и дыра в груди с кулак. Да и я ведь уж не раз ранен был. Что к чему разумею. На рожон не лезу. Ах, хороша чертовка. Волосы длинные, черные, вьются понизу. Шейка высока, бела. А под шелком грудь тяжело так поднимается, дышит томно. А говорит тихо, будто ветерок зашелестел:
– Коли выиграешь, так вся твоя стану, будешь надо мной хозяин. А если я, так по-своему тобой править буду.
Ох, и пробрало же меня. Ведьма, сущая ведьма. Да разве ж против такой устоишь? Взялись мы за карты. Оба руку тянем, она поверх моей пригоршни свою рученьку. Так я колоду и отдай. Сама раздала. Вот тут-то и началась свистопляска. У меня рука полна швали, хоть бы что пришло, одна только шестёрочка козырная. Уж я ее берегу, до поры в рукав прячу. А у нее, у шельмы этой, глаза горят, разве честно играет? Ну и давай мне подкидывать! Отбиваю.
– Вот вам, – говорю, – дама червовая!
Бьюсь дальше. А это уже и не дама вовсе, это ведь жена моя. Бывшая. И вся любовь-то мне вспомнилась, на сердце потеплело. Разомлел я, дурак. А она поверх пикового валетика. Тот мою даму и увел. «Вот как ты!» – про себя думаю! Карту подбираю, вот он и у меня королек, друг мой верный, да единственный. Пропал без вестей.
– Ну, ты уж не подведи, по старой-то памяти, за дружбу прежнею постой. – это я ему шепчу.
А она тузом крестовым… да нет туз уж это, а оградка, а за ней крест и могила. Вот как она меня. Вот где дружок мой ныне.
А дальше – пуще. Как стала он со всякой беды да оказии под меня захаживать, да все масть черная, тоска одна. Кое-как держусь, где возьму, где стерплю, а то переведу под нее ж. В переводного играли. Да все без толку. Но еще не сдаюсь. У самого-то полна рука, а в колоде последняя карточка. Ну, тут уж поднажал, где и силы нашлись. Она мне интерес бубновый, так я смелостью. Она мне тут дом казенный, да я правдой отбиваюсь. Она под меня мелкой