же уроды! – возмутился Микроб, заерзал в кресле. – Что творят!
– Привыкай, малой, – проговорил Колесо, сидящий за нами. – На поле такие страсти кипят – сериалы отдыхают.
Он обернулся к сидящему позади Гребко и сказал:
– Помнишь, как мне во Фрунзе в глаз камнем прилетело? Реально играть не мог.
– Играть не мог, а по бабам пошел, – проворчал Матвеич.
– Так глаз в этом деле не мешает, – отшутился кореец.
Боковым зрением я заметил, как Колесо показывает болелам средний палец.
До начала матча оставался час. Мы неспешно переоделись, не забыв про термобелье, приготовили перчатки и шапочки, потом вышли на поле размяться. За четверть часа до стартового свистка вернулись в раздевалку, куда нас собрал Сан Саныч.
– Значит так, мужики, – довольно бодро вещал Димидко, – играем сосредоточенно! На трибуны не смотрим, не отвлекаемся. Особенно это молодежи касается, – он скользнул взглядом по нашим лицам. – Не забываем, что это просто товарняк.
Левашов, который держался увереннее всех, принял его предупреждение на свой счет, пожал плечами и пробасил:
– А я че? Мне ваще пох. Я гусь, в натуре, стреляный.
От диссонанса внешности и его манеры держаться невольно появлялась улыбка.
– Я тебя попрошу! Гусь здесь я! – возмутился Валера Гусак.
Если остальных, включая меня, будто бы прибило мешком по голове, Гусак вел себя дурашливо, паясничал и кривлялся, хотя Димидко не планировал его выпускать в поле.
Как же все-таки он похож на Витаутовича в юности! Наверняка поползут слухи, что это отец и сын. Или скорее дед и внук. Я повертел головой в поисках Витаутовича. Его с нами не было. Впрочем, не потеряется, Лиловск – его город.
Только сейчас пришло осознание, что для меня и Погосяна это первый настоящий матч с болельщиками и судьями. Одно дело друг с другом мяч гонять, другое – полный стадион зрителей, выкрики, проклятия. Впрочем, полный стадион я уже видел два месяца назад здесь же. Не растеряюсь, а вот ребята – могут.
Это только кажется, что нет ничего проще футбола: бей – беги – бей. А ни фига. Управлять командой сложнее, чем дирижировать оркестром, потому что каждый инструмент имеет свой характер, свои проблемы. Получил футболист раздолбеж от жены – загрустил – начал ползать по полю. Возник у кого-то после травмы страх мяча – и все, дыра в защите/нападении.
Тренер должен быть еще и психологом, ведь деморализованная команда играть не способна.
От центрального спорткомплекса до манежа было метров триста. На служебной парковке нас погрузили в электрокар и повезли к манежу. Впереди ехал еще один электрокар, с командой соперника. Болельщиков на дороге не было, все уже заняли места на трибунах.
Когда подъехали и начали выгружаться, я понял, что на трибунах не все. При входе в манеж тоже стояли омоновцы, потому две группы болел, выстроившись в коридор позора, свистели, орали, потрясали кулаками. Один парень, похожий на болезного помоечного котенка,