событий: «это были акции протеста, потому что церкви не были в глазах людей тем, чем они должны были быть. Разочарование человека, который верил и любил, и был предан».
Однако великолепные центральный собор Барселоны и монастырь Педраблес были сохранены, так как революционеры признали их художественную ценность.
Сталин, как бывший семинарист, близко к сердцу принял эти строки…
В донесении также сообщалось, что сразу по окончании боев в Барселоне, ФАИ, то есть анархисты, принялась бороться против террора с помощью таких, например, воззваний: «Если безответственные лица, которые распространяют по Барселоне террор, не остановятся, мы будем расстреливать каждого, кто будет уличен в нарушении прав людей».
Несколько активистов НКТ – профсоюз анархистов, были расстреляны за самоуправство.
В донесении указывалось, что самочинные расстрелы и убийства у республиканцев к августу прекратились.
Страсти были охлаждены, стала работать республиканская юстиция, гораздо осторожнее применявшая «высшую меру».
Пленные франкисты и активисты правых партий … особенно Фаланги, содержались в лагерях и тюрьмах.
Условия содержания были лучше, чем у франкистов.
Республика наказывает за расстрелы заключенных, предпринимаются систематические меры к облегчению их участи.
Зато в это время набирал силу франкистский террор на мятежных территориях.
К этому времени всю власть у мятежников прибрал к рукам генерал Франко, – как отмечалось в донесении.
«К стенке» там ставят не только сторонников социализма или анархизма, но даже и людей, известных как просто республиканцы.
Так, мятежниками был расстрелян известный испанский поэт Гарсиа Лорка.
У франкистов расстрелы заключенных стали обычной практикой.
Далее в донесении говорится: «Сразу становится ясно, что франкистский террор был навязан сверху, с высшего уровня руководства. Для начала кровавые расправы над республиканскими массами и их элитой были предопределены мозговым центром заговора, генералом Эмилио Молой. Он установил террор без промедления…. тем не менее, это было ничто по сравнению с той формой, в которой ведёт военные действия генерал Франко. Он увидел в войне блестящую возможность стереть с лица земли испанских левых, – неисправимых в своих грехах…, – как он говорил».
Республиканское же насилие, – как хорошо понимал Сталин, – в основе своей было следствием крушения государственного аппарата.
Но оно не долго длилось, хоть было впечатляющим, о чем свидетельствует факт убийства 6 тысяч церковников.
Однако республиканское правительство с самого начала пыталось его сдерживать. И ему это удалось.
Ведь террор сдерживало не только республиканское государство, но и общество, которое взяло на себя задачи рухнувшего государственного аппарата.
Далее Сталин перешёл к читке различных просьб от советских специалистов и советников, находящихся в Испании.
Общую