общем, четверо проголосовали против одного.
Мария Степановна встает и говорит:
– Голубчики вы мои, всем за свой счет давать буду, отпуск всем летом дам, тебе, Аркаша, безвозмездную ссуду выбью, вам, товарищ Поляков, квартиру будем хлопотать.
Сергей Васильевич говорит:
– А мне чего?
– А вас в начальники выберем, но в следующий раз.
Сергей Васильевич говорит:
– И вас в следующий раз. А сейчас я против. Она два часа по телефону треплется, в обед по магазинам бегает, а потом ест два часа и чавкает, как устрица.
Мария Степановна покраснела и говорит:
– А устрица, между прочим, не чавкает.
Сергей Васильевич говорит:
– Вот видите, даже устрицы не чавкают, а вы чавкаете.
Галька Зеленова говорит:
– Да, Мария Степановна, вы столько едите, что у вас вся кровь к желудку приливает, голове ничего не остается, поэтому вы ничего не соображаете.
Четверо проголосовали против, одна воздержалась.
Аркашка стал говорить:
– Ребята, вы меня знаете, за отдел буду глотку драть. В обиду вас не дам.
– Ты сначала мне десятку отдай, – сказал Сергей Васильевич.
– Да возьмите вы свою десятку, – говорит Аркашка и сует Сергею Васильевичу в руку трешку.
Пока тот бумажку рассматривал, Галька Зеленова опять вскочила:
– А что ты мне говорил?
– А что? – побледнел Аркашка.
– Жить, – говорит, – без тебя не могу. Потом пожил и говорит: «Жить с тобой не могу». Так можешь или не можешь? Скажи при всех.
Аркашка говорит:
– Да что же это такое? Я с женой еле-еле живу, а тут еще одна пристает.
Мария Степановна опомнилась и говорит:
– Аркаша, как же вы можете быть начальником отдела, если вы постоянно портите в комнате воздух… Своим гнусным одеколоном по шестьдесят копеек литр. Я вас все спросить хотела: вы им брызгаетесь или внутрь употребляете?
Судьба Аркашки была решена. Видно, он настолько сам себе стал противен, что все пятеро проголосовали против.
– Вот это активность масс, – сказал, потирая руки, секретарь парткома. – Смелее, товарищи, жестче. Всю правду в глаза. Это по-нашему, по-советски.
Тут Гальки Зеленовой очередь подошла. Она говорит:
– Товарищи, сегодня, когда весь наш советский народ в едином порыве сплотился для великих свершений, я, как и весь наш народ…
Сергей Васильевич говорит:
– Какой «наш народ», если у нее по первому мужу фамилия Цукерман?
Галька так и села с открытым ртом.
Мария Степановна говорит:
– Да уж, Галочка, какой уж тут народ, если вы, извиняюсь, с Аркашкой жили. А чтобы с Аркашкой жить, это вообще надо веру в коммунизм потерять.
Аркашка вскочил:
– Какое вы имеете право оскорблять светлое будущее всего человечества! Я здесь вообще ни при чем. Это она со мной жила, а я об этом понятия не имею. Я женатый человек.
Короче, против Гальки проголосовали.
Полякова очередь настала. Все приготовились. Поляков встает