Мировоззренческий сдвиг – детонатор наркотического бума и распада общества
кучу денег, жить бы ему да и радоваться. Ан нет! Точит его изнутри каверзный вопрос, на который он все никак не может ответить. Вконец измаявшись, человек говорит себе: «Да ничего!» И достает шкалик с водочкой, чтобы, «залив глаза», отключиться от «надоедливого собеседника».
И попробуйте вы ему объяснить, что пить – это плохо. В контексте смерти это утверждение теряет смысл. Человек верит, что через несколько лет его не станет. А в случае отказа от алкоголя он эти годы проведет в борьбе. Первый год будет особенно тяжел. И ради чего ему терпеть депрессию, бороться, принуждать себя? Ради семьи и детей? Вы думаете, он послушает? Поймите, человек поверил в то, что его не станет. Какая разница ему, что будет с семьей и детьми! «Отстаньте от меня! Мне осталось жить 10 лет!» – так восклицал один мужчина на слезные просьбы жены перестать пить.
Вдумайтесь в эти слова. Возможно, они клином вбились в головы многих представителей молодого поколения. Современные подростки чрезвычайно быстро соображают, среди них много тех, кто умен и догадлив. Их ум практичен. На предложения партнеров они тут же отвечают: «И че?». Если ответ их не устраивает, то они не идут на сделку.
Роковой вопрос вяжет и их самих. Он вползает тихим туманом в сознание. И, парализуя мозг, требует найти противоядие от самого себя. В поисках противоядия подростки своим пытливым умом сканируют окружающую их действительность. И ответа не находят. Так для них начинается падение в бездну.
Может быть, вид быстро приближающейся земли разбудит в ком-то инстинкт самосохранения? И, быть может, у кого-нибудь вырастут крылья.
Так наркозависимая Соня, героиня фильма «Повторяющие реальность» (2010), идя по перилам дамбы, сорвалась вниз, в клокочущую бездну. Ввиду некоторых чрезвычайных обстоятельств она выжила. И вот что она сказала своим друзьям: «Я уже думала о суициде. Но прямо перед тем, как это случилось, так вдруг захотелось жить».
Такое бывает. Реально жившая Ольга Гаврилова, неоднократно пытавшаяся бросить наркотики, испробовала все: клиники, наркологов, психотерапевтов, экстрасенсов. Но все было бесполезно. «Я знала, – рассказывала она, – что наркоман живет 5–7 лет. Начали умирать мои друзья, подруги, знакомые. Умерли почти все, около 10 человек. Умерла моя подруга Маша. Это потрясло меня. Я испугалась. Я не хотела умирать. Я знала, что выход из наркотиков – это тюрьма, это смерть. Или чудо. Я начала ждать чуда. Сначала очень робко, потом отчаянно. Я научилась просить: “Господи, помоги мне, если Ты есть. Я не хочу умирать, не хочу, не хочу умирать! Не могу так жить!” Этот свой вопль ко Господу я повторяла часто-часто, мучилась, искала выход»[92].
Но бывает, что инстинкт самосохранения так и не срабатывает. Голос инстинкта заглушил бы каверзный вопрос «И че?» могучим слоганом «Так надо». Почему инстинкт молчит? Может быть, его задушили холодные щупальца бессмысленности?
Строй мыслей человека, который не видит за гробом ничего, кроме тотального саморазрушения, описал преподобный Иустин (Попович). От имени такого человека он восклицает: «На что мне прогресс, на что