по яйца в могиле погряз – я могу не дожить до освобождения! Вы спятили?! За велосипед!
– А как вы хотели? Есть преступление, значит, за него должно быть наказание. Логично?
– Но не двушка, вашу мать!
– Если всё признаете, не будете ломаться – можете отделаться годом.
– Да, я возмещу ущерб, в тройном размере, только не сажайте. Где потерпевший?
– Потерпевший уже значения не имеет.
– А что имеет?
Рудаков снова начал писать, потом оторвался от бумаги, поглядел на Авдея в теле Секретова.
– Честно? Показатели. У нас показатели такие низкие, что нашему начальству постоянно прилетает за это сверху. Дел доведённых до конца мало, а тут такое счастье: преступление раскрыто сразу по горячим следам, преступник за решёткой ждёт приговора суда. Это же показатель.
– А человек?
Рудаков ухмыльнулся.
– Где ты человека видел? Чучело.
Лопоухий Сева Удальцов зачитывал по бумажке доклад, бормотал что-то про надои, поголовье скота в районе и сбор урожая. Секретов словно пропускал всё это мимо ушей. Он восседал во главе стола на совещании с аппаратом правительства города. Чтобы не подумали, что он находится мыслями и душой не в мэрии, не в зале совещаний, Секретов старательно делал умное важное лицо. По обе стороны стола сидели десять чиновников. А Секретов вспоминал вчерашний день, как ему было хорошо. Как же здорово быть молодым и иметь возможность наслаждаться физической любовью. Его жену звали Татьяна, точнее не его, а Авдея, как бы его. Он это узнал, когда она разговаривала по телефону с подругой, услышал голос на другом конце, произнёсший это имя. В прежней жизни, когда Секретов был самим собой, то есть Секретовым его не так волновала интимная сторона жизни. Он был женат, коротко и глупо. Его жена была хорошей женщиной. Она любила его, любила без взаимности. Так чаще всего в жизни бывает – один любит, другой позволяет себя любить. Она преподавала химию в местной школе. Его совсем не волновала жена, как женщина, хотя они бывали изредка близки. Секретов был слишком честным и не мог притворяться, имитировать страсть. Он сказал как-то жене, что ему в данный момент жизни важнее наука, тогда он занимался разработкой вечного двигателя. Жена плакала, безумно страдала, но рассталась с ним. Потом она уехала в другой город и Секретов ничего не знал о дальнейшей её судьбе. Он думал, что у него было с Татьяной. Неужели любовь? Нет же – это была страсть, но как всё было приятно и сладостно. Его тянуло к ней, как магнитом. Он обещал вернуться в этот день пораньше домой. И тут он вспомнил Аллу. Что ему делать с чувствами к ней?
– Давайте на этом закругляться, – прервал совещание первый зам Секретова в теле Авдея Елисей Драчёв.
Это был молодой мужчина в круглых очках, брюнет в строгом сером костюме с чёрным галстуком. Чиновники вышли.
– Авдей Евгеньевич, я подготовил бумаги.
Драчёв вытащил из чёрной кожаной папки несколько листов.
– Какие бумаги? – не понял Секретов.
– О сносе домов в частном секторе, где мы хотим пустить землю под застройку.
– Тормози со сносом.
– То