огромного пылающего пожара. Однако Мудрейшие научились использовать эту силу, они словно отводят отдельные его потоки, совсем небольшие, крохотные, я бы сказал.
– И этого хватает на этот купол?
– Не только.
– А Звездочет с Сельвьенной знают об этом?
– Знают. Точнее, догадываются. Тут не надо быть семи пядей во лбу, как вы, люди, говорите.
– То есть? – Фильт пока не очень хорошо понимал, что имеет в виду чародей.
– Как ты уже от меня знаешь, – ответил Мол-Габур, – мы отмечали на картах точки скопления магии для установки порталов. Но каждый волшебник еще и указывал, насколько мощным является тот или иной источник, у нас для этого есть своя шкала. Конечно, без приборов всё это неточно, но любой чародей скажет тебе, какой примерно мощности встреченный им узел, то есть слабый, средний или сильный. И если всё это проследить на картах, то сразу бросится в глаза, что центры скопления магии, которые вроде бы хаотично разбросаны по Гефетрону, увеличиваются – не по количеству, а по мощности – в направлении севера. Но это не прямые линии.
– Простите, Наставник, но я что-то пока не возьму в толк.
– Если мы найдем в городе карту Гефетрона, то я тебе покажу, так будет проще. О, мы пришли.
Разведчик выругался про себя. Он вроде бы получил ответ на свой вопрос, но в дополнение появилась целая куча совершенно непонятных вещей.
«Хоть вообще ни о чем не спрашивай», – думал Фильт. – «Хорошо Наставнику, он знает, о чем говорит, а для меня сплошные новости. Купола, источники, карты. Какую тему не затронь, она раскрывается десятком новых».
Перед таверной на ветру трепетали большие темно–синие полотнища, на которых были искусно изображены скаты золотистого цвета. Разведчик пока мало что видел в Хэфдоуне, но успел заметить, что золотые оттенки встречались здесь постоянно и в самых разных сочетаниях: с черным, красным, синим, зеленым. Крышу харчевни украшала огромная фигура этого самого ската.
Когда они зашли внутрь, Мол-Габур поздоровался на местном языке и решительно потопал куда-то вглубь.
– Тут самое уютное место, – объяснил он, усаживаясь за столик. – Сейчас принесут столовую карту, но ты не волнуйся, там все блюда продублированы на сколладском.
– Да я и не волнуюсь, – сказал Фильт, осматриваясь в таверне.
Здесь царила приятная прохлада. Под потолком висели странные шары и кубы темно-синего цвета из непонятного материала, и юноша решил, что это лампы, но был день, поэтому проверить свою догадку он пока не мог. Изображения золотого ската были повсюду: и на этих лампах, и на скатертях, и на салфетках, и даже на полу. Как выяснилось через минуту, на столовой карте он тоже красовался.
Карту принесла миловидная девушка, у которой были такие же узкие глаза, как у Брефтора. Она носила темно-синее платье, на котором – разумеется! – был вышит золотой скат. Ее темные волосы были уложены в сложный, как показалось Фильту, пучок, в котором торчали какие-то палочки. В Сколладии женщины волосы в подобные прически не укладывали.
Она что-то сказала Мол-Габуру