пищали, угрожающе вздыбливали шерсть, и снова и снова бросались на нас, а мы рубили и отшвыривали их без счёта.
Кроме меча в бою пригождался и экзоскелет костюма. Я предпочитаю одноручное фехтование, поэтому вторую руку использовал как самостоятельное оружие, сбивая крыс кулаком на лету или встречая прыгнувшую на меня тварь локтем в морду. Или, когда очередная крыса пыталась взобраться на меня, я хватал её за спину или горло и, благодаря силе экзоскелета, мог так крепко сжать кулак, что ломал шею или хребет. Ноги тоже шли в дело – я от души пинался и топтался, и крысы отлетали, как мячики, или превращались в кровавые туши с переломанными костями под моими ногами.
Я снова услышал крик Инсаэлии и повернулся на звук. На девушку набросилась целая груда, лезли по спине, некоторые уже забрались на плечи, одна зверюга вцепилась когтями и зубами в шлем и быстро-быстро точила своими резцами. Инсаэлия дёргалась и металась из стороны в сторону, раскачиваясь и пытаясь сбросить с себя мерзких тварей.
– Содэрик! Содэрик! – в ужасе кричала она.
Крысы вгрызались в броню. Я поспешил на помощь, схватил крысу, что точила шлем, сжал в кулаке её шею, сломал, отшвырнул уже мёртвую тварь в сторону. Инсаэлия не видела меня и бешено кружилась и дёргалась, и мне приходилось следить за тем, чтобы она не задела меня мечом или не напоролась на мой, а в это время другие крысы пытались вцепиться и в мою броню, взбирались мне на ноги.
Я взбесился. Я, чёрт побери, «Вихремеч» – и какая-то стая крыс не сможет меня одолеть! (Пусть даже они размером с собаку…)
Я дико закричал, сорвал с Инсаэлии ещё пару крыс, расшвырял их в стороны, а потом ринулся на окружавшую меня стаю, скашивая всех подвернувшихся тварей мечом, будто косой траву.
Я рубил и рубил, убивая сразу по несколько за один взмах, а тех, что избежали меча, пинал и топтал ногами. Их кости трещали под моими пинками, черепушки раскалывались, когда я со всей силы наступал им на головы, лапы выворачивались в обратную сторону, когда я прыгал крысам на хребет, из раскрытых пастей выплёскивались сгустки крови.
Но казалось, что численность крыс практически не уменьшалась. Инсаэлия прекратила кричать, избавившись от последних тварей, и теперь двигалась через стаю прямо за мной, безостановочно рубя всех на своём пути и чертыхаясь. Раньше я не слышал от неё таких отборных ругательств и даже не представлял, что она может знать такие выражения.
Бой продолжался.
Большую часть времени мы с Инсаэлией были просто облеплены крысами – они крепко цеплялись за бронедоспех и тут же начинали быстро и исступлённо точить его материал, а снизу мы утопали по колено в тварях на полу как в какой-то речушке. Крысы снизу мешали продвигаться вперёд, пытались свалить нас, сделать так, чтобы мы оступились и упали, толкались, крысы сверху раскачивали нас своим весом, неистово точили материал костюма, загораживали обзор шлемов, пищали, визжали, шипели. Жёлтые кривые резцы щёлкали. Мерзкие уродливые морды постоянно мелькали перед взором, некоторые окровавлены, некоторые с ранами.