всеми этими размышлениями Раевский оклемался от полета и теперь мог продолжить путь. Он перекинул со спины на грудь сумку и вытащил из кармана крохотную золотую цепочку, небольшое колечко из того же металла и пару серебряных подвесок. Плохо это, конечно, как бы не встрять в деревне, могут стражу позвать, мол, с грабежа цацки сбыть хочет. Но выбора у него нет, местных денег не имеется, так что, либо платить тем, что есть, либо воровать. А воровать ведь тоже уметь надо, а то поймают, и на кол посадят, или что местные с такими «редисками» делают? И выходит, что у него полный комплект попаданца… Что с языком? Не ясно. Одежда отличается от того, что тут носят. Нет денег, незнание обычаев и традиций…
– В общем, попал ты, Егор Раевский, по полной программе, – буркнул парень себе под нос.
Через десять минут он оказался на краю приличного оврага, глубокого, но не широкого. На другую сторону был перекинут простейший мостик из двух бревнышек, сбитых между собой железной скобой. Стволы внушительные, сухие, надежные, даже по одному без проблем перейти, а уж по двум, так и вообще. Через пару минут он оказался на лесной опушке. Дальше шли засеянные поля. Что на них росло, угадать не вышло, ну, ни разу Каскад не аграрий, всю жизнь в городе прожил. На пленэре, если и бывал, то либо на съемках, либо шашлыки жарил. Но и выбора особого нет, нужно топать к людям, не сидеть же в этом лесу. Он уже хотел выйти, когда откуда-то справа раздались удары топора по дереву. Развернувшись, Раевский прислушался. Дерево валили совсем близко, и сотни метров не наберется. При этом там перекрикивалось минимум три человека. А ведь это шанс выяснить, понимает ли он местную речь.
Егор направился в сторону лесорубов. Шел он осторожно, фактически крадучись, и вскоре в просвете увидел четырёх людей, которые по очереди махали большим топором, валя сухое высоченное дерево. На опушке стояла телега, в которою был впряжён здоровенный конь. Таких, наверное, раньше называли тяжеловозами. Мужики выглядели обычно – одежда простая, рубахи да штаны, подпоясанные широкими поясами самого различного цвета. Все бородатые, волосы до плеч, у одного еще ниже, он их в хвост собрал на затылке. На ногах у самого старшего красивые кожаные сапоги со слегка загнутым носом, у остальных обувка попроще, что-то вроде ботинок.
– Жан, давай, не халтурь, твоя очередь, – кинув топор тому самому волосатику, крикнул тот, что был самым старшим из всех. Во всяком случае, у него у единственного в темных волосах проглядывала седина.
Жан не стал чиниться и принялся рубить высушенное солнцем дерево. Работёнка была та ещё, такие пилить нужно, их топором фигачить – одно мучение. Но мужики работали посменно, и вскоре оно свалилось, после чего они бодро взялись за обрубание сучьев, а вот потом появились двуручные пилы с крупными зубьями.
Раевский наблюдал за ними минут тридцать. Полезной информации, не сказать, что много, но кое-что получил, например то, что местный барон Лихтер фон Магер отправил отряд на запад своих владений,