по конторе, как ядовитый газ. Я нашла заявление Наташи и передала главбуху.
– Вот. Все по стандартной схеме.
Пална переступила с ноги на ногу и осторожно проговорила:
– Боюсь, не выйдет стандартной схемы, Кристина Дмитриевна. Для Наташи у меня специальное распоряжение.
– Чье распоряжение? – спросила я, хотя догадывалась, кого назовёт бухгалтер.
– Степана Борисовича.
Не промахнулась.
– Какие распоряжения Степа оставил?
– В случае увольнения Наташа получает шесть месячных окладов.
Я выдохнула со стоном.
– Простите, – добавила Пална виновато.
– Что уж извиняться? Это ведь не ты с ней спала.
У меня это вырвалось автоматически. Без злости и издевки.
– Простите, Кристина Дмитриевна, – повторила Пална. – Я понятия не имею, как отменить это. Думаю, вы можете…
– Я не стану, – прервала я ее. – Раз это была воля моего мужа, то пусть все получит. Тем более что он умер. Будет совсем некрасиво отменять его решение. Последнюю волю.
Татьяна Пална крякнула, но ничего мне не сказала. Она опустила глаза на заявление, посмотрела на сопливые салфетки, которые раскидала Наташа на моем столе, мельком на меня.
– Так я пойду?
– Угу.
Пална развернулась к двери, но и ее я не отпустила сразу.
– Татьян Пална, как давно он выдал это распоряжение?
Она крякнула еще раз, обернулась. Лицо моего бухгалтера кривилось, как будто я причиняла ей боль каждым словом.
– Кажется, около года назад, – ответила она, подумав.
– Вы знали, почему он это сделал?
– До-гадыва-лась, – почти чеканя слово по слогам, проговорила Татьяна.
– Я скину отчет по премиям через часик, – сменила я тему и отпустила ее жестом.
Но на этот раз Пална сама не спешила уйти.
– Наташке-то премию не станете начислять, я надеюсь? – спросила она громко и с возмущением.
Я горько усмехнулась и сказала:
– Не стану. Ее дополнительные усилия и внеурочную занятость я не смогу оценить по достоинству.
– И на том спасибо. Соболезную, Кристина Дмитриевна.
– Спасибо.
Татьяна Пална поспешила оставить меня одну. Дверь она за собой прикрыла в отличие от Наташи.
Я скорее убрала все личное с экрана и вернула свои мысли в таблицу. Можно горевать хоть сто лет, но сотрудники все равно ждут получку и премии. Рутина вернула мне какую-никакую моральную стабильность. Но как только я закончила и отправила таблицу по внутренней почте, то поняла, что нужно убираться с работы. Ни одной минуты я больше не могла провести в кабинете. Сегодня – точно.
Вырвавшись на улицу, я набрала Катю.
– Да, дорогая. Как ты? – спросила она в трубку.
– Надо встретиться, – потребовала я без преамбул. – Когда можешь? Это срочно.
– Раз срочно, то и сейчас могу.
– Белая площадь?
– Да. Мне нужно минут пятнадцать.
– Отлично.
Я отбила звонок и направилась