«Ночная терраса кафе», «Звездная ночь» и другие. Хозяева фермы были приветливы, работой себя не утруждали. Полем с рисом, уборкой и небольшой оливковой рощей занимались наемные работники. Жили мы в здании, специально приспособленном для «агротуризма» – небольшой «гостиницы» на четыре номера с кухнями и всеми удобствами.
Нашим соседом был голландец средних лет. Я часто видел его сидящим на террасе – там он что-то мастерил из длинной палки. То ли он хотел сделать из палки красивую трость, то ли дудку – это было непонятно. Вместо ответов на вопросы он загадочно улыбался и говорил, что пока сам не знает. Наверное, ему просто нравилось ковыряться ножиком в податливом дереве. Мы носились по окрестностям, а он целыми днями сидел на веранде, пил вино и работал со своей палкой. Его машина покрывалась пылью, с платанов начали опадать листья, рисовое поле подготовили к следующему сезону, а он все сидел на террасе.
Что сподвигнуло его уехать из Нидерландов? Неужели он не мог сидеть где-нибудь у старой мельницы, пить тоже самое французское вино, купленное в магазине, и вырезать что-то непонятное из своей палки?
Разгадка пришла в один из вечеров, когда солнце начало прятаться за гребнями далеких гор, освещая старый монастырь, платаны и старенький трактор, тянущий пустой прицеп, громыхающий на ухабах сельской дороги, уходящей куда-то к горизонту. Это же то, что видел и писал Ван Гог, догадался я. Мы исколесили сотни километров, чтобы найти места, где работал великий художник, а наш сосед, не сходя с места, сумел прочувствовать, почему Ван Гог полюбил этот край.
Иногда нужно остановиться, чтобы что-то понять. Возможно, наш сосед думал по-другому, но я решил, что понял его маленькую тайну.
Тайна
Чем старше становишься, тем меньше у тебя тайн.
Так думал Сан Саныч, прихлебывая коньяк, – ежевечерние сто грамм для лучшего сна. До вчерашнего дня у него оставалась только одна тайна, но она исчезла, после переезда соседей в новую квартиру. Тайной были вечерние визиты Анны Николаевны, женщины лет сорока пяти, полной, брюнеткой с седой прядью, которую она не хотела закрашивать.
– Я своего возраста не стесняюсь, – говорила она.
Приходила она раз в неделю, когда ее муж работал в вечернюю смену. Их общение было совершенно невинным. Она приносила котлеты, квашеную капусту, куда нарезала лук и обильно поливала подсолнечным маслом. Они вместе жарили картошку, Сан Саныч открывал бутылку красного вина, они устраивались за кухонным столом и начинали разговаривать.
– Мне не хватает общения, – говорила Анна Николаевна и начинала рассказывать о своих взрослых детях, о том, что она никак не может выбраться на море, что она хотела бы устроиться на работу, но вот муж против.
После ужина она мыла миску от капусты, желала Сан Санычу спокойной ночи и уходила. А вчера они переехали в небольшую квартиру подальше от центра. Анна Николаевна говорила, что на разницу в стоимости квартир они теперь смогут хоть два раза в год ездить в теплые края.
Больше тайн у Сан Саныча не осталось.