я зайду завтра, – пообещал Кисияма.
Гостья протестующе завертела головой.
– Сделайте сегодня, Кисияма-сан. Прошу вас!
Старик скосился на окно, за которым виднелась лишь плотная, как картон, темнота. «Почему бы и нет, – подумал он, – если цикады поют холодной ночью, а луна становится похожей на апельсин, почему бы мне не убить овцу?»
2.
При свете двух тусклых фонарей они дошли к дому госпожи Симамура.
– Хотите, я приготовлю чай? – спросила вдова. – Пока вы…
Она осеклась, и старику в темноте показалась, что женщина дрожит от страха.
– Спасибо, не стоит. Идите в дом, а я для начала взгляну на животное.
Кисияма зашёл в переделанный под овчарню сарайчик. «Пациента» не было видно – фонарь освещал лишь дощатые стены, заваленные сеном углы и полупустую поилку. «Может, и нет никакой овцы? – вдруг подумал Кисияма. – Что, если вдова считает её живой, как и покойного мужа?»
Из темноты что-то прыгнуло. Белая морда мелькнула в свете фонаря, и коричневые зубы лязгнули возле колена, пытаясь укусить. От неожиданности Кисияма оступился и навалился телом на полуоткрытую дверь, едва не упав. Что-то щёлкнуло в темноте, и он ощутил мокроту у себя на лице. Слюна? Или кровь? Второпях он захлопнул дверь и тут же почувствовал удар с той стороны. Овца стукнулась всем телом о хлипкие доски.
«Ничего себе, кроткая овечка! – удивился он. – Ещё нужно подумать, кто кого здесь собирается умерщвлять». Старик взял тряпку, висевшую на гвозде, и, набравшись решимости, опять зашёл внутрь. На этот раз луч фонаря чётко высветил овцу. Впрочем, то ли это было животное? Трясущееся от страха тело билось в дальнем углу овчарни, будто минуту назад оно и не кидалось на пришедшего человека.
Кисияма подошёл ближе и оглядел животное. Молодая овца, почти ягнёнок. Меринос с белой шерстью. Похоже, на этот раз она и не думала ни на кого нападать. Ей было не до этого. Конечности животного подёргивались, голова то и дело запрокидывалась назад.
Кисияма знал, в чём дело. Со времён учёбы и работы ветеринаром он хорошо помнил такие симптомы.
Внезапно животное успокоилось и робко взглянуло ему прямо в глаза. Старик погладил её по голове:
– Ничего, недолго мучиться тебе осталось.
Он пошёл в дом за ножом, но на выходе из овчарни замер.
– Не делай этого, – попросила овца.
3.
Когда-то у Кисиямы и Кадзуко было трое детей. От первого сына остались только прах в земле и небольшое надгробие. Он скончался от туберкулёза в возрасте тридцати пяти лет. От второго осталось лишь имя. Он погиб два года назад во время вторжения в Китай. Тело покойного не смогли доставить родным. Третий сын жил в городе со своей молодой супругой. Он руководил строительными работами на одном из военных аэродромов. Его звали К.
4.
– Чего я не должен делать? – спросил Кисияма.
– Убивать меня, – пояснила овца. – Ещё не все