не разгадано, и у тебя есть шанс поработать на родное государство ещё какое-то время. Если «наружник» не стесняется зайти за тобой в банную парилку и с вежливой улыбкой перешагивает через твоё напрягшееся тело, то ты улыбаешься ему в лицо, как доброму знакомому, и мысленно возносишь молитву к Богу, чтобы он не наступил на твою любимую мозоль или ещё более дорогой орган тела. Ты старательно избегаешь на людях общения со своими коллегами и «приклеиваешься» к какому-нибудь «чистому» командированному, который с трудом терпит твоё присутствие. Ты строчишь на скорую руку оперативные отчёты, чтобы «отписаться» к очередной диппочте, и нервничаешь из-за того, чтобы не слишком долго задерживаться в посольстве, потому что у «чистых» рабочий день уже закончился и они, обнимая одной рукой пополневший стан супруги, а другой – стакан с пивом, уже давно валяются на тахте и смотрят по телевизору шоу с участием любимца публики Тома Джонса. Ты соревнуешься с «чистым» дипломатом в том, кто чаще встречает и провожает делегации из Союза и выполняет другие поручения посла, – ты лезешь из кожи, чтобы доказать свою добропорядочность.
И контрразведка, если у неё ещё не накопилось против тебя достаточно улик, делает вид, что верит тебе. А ты делаешь вид, что веришь, что она верит тебе.
Пребывание за границей требует большой специфики разведывательной работы.
…На пути к Копенгагену – я имею в виду буквально железную дорогу, которую я выбрал в качестве средства доставки к месту работы, – меня подстерегал неприятный сюрприз. В Восточном Берлине прямой копенгагенский вагон, который обычно цепляли к так называемому среднеевропейскому экспрессу, был в очередной раз забракован местными железнодорожниками и для дальнейшего путешествия признан непригодным. Проводники вагона посоветовали мне, не мешкая, перебраться в указанный экспресс, заверив, что приобретённый в «Метрополе» железнодорожный билет для этого годится.
Перебираться нужно было на соседний перрон, но для этого мне надо было воспользоваться подземным переходом, что при наличии багажа мест в десять – двенадцать представлялось весьма трудоёмким делом. Я приступил к перебазированию в одиночку и когда с подгибающимися коленками наконец перетащил последний чемодан, среднеевропейский «красавец» «Митропа» уже собирался покинуть Восточный вокзал. Пришлось в спешке забрасывать вещи в первый попавшийся вагон. Им оказался почему-то вагон с сидячими местами, так что из Берлина до Копенгагена я ехал в «комфортабельных» условиях подмосковной электрички.
Грязный, невыспавшийся, с ломотой во всех членах, я прибыл на Центральный вокзал Копенгагена и, слава богу, был встречен там третьим секретарём Валентином Ломакиным! В посольстве получили информацию о том, что наш вагон задержан в Берлине, но правильно предположили, что я всё-таки найду способ прибыть к месту дальнейшего прохождения службы без опозданий.
Поезд вполз под огромный дебаркадер Центрального вокзала,