глаза сделались яркими, как лампочки новогодней гирлянды.
– И что дальше? – спросила благодарная слушательница.
– А дальше вот что. Обедаю я сегодня с одним хорошим человеком в ресторанчике, и тут звонит мне Вадик, – отставив пустую тарелку и потянувшись к полной рюмке, продолжил Курихин.
– Как это он вам позвонил? – встряла я. – Мы тоже сегодня звонили вам с обеда и до ужина включительно, а у вас мобильный телефон выключен был!
– А у меня два мобильника, – кивнул Андрей Петрович, последовательно похлопав себя свободной рукой сначала по нагрудному карману пиджака, а потом по боковому. – Один разрядился, а второй в полном порядке был. Вадик оба номера знает. В общем, звонит он мне и озабоченно так говорит: «ЧП, Андрей Петрович! Приезжай срочно к банку на Ноябрьской, дело важное, отлагательства не терпит, и разговор не телефонный!» Я, конечно, все бросил и полетел. Мы как раз в этом банке на Ноябрьской кредит на новую линию розлива оформляем, понятно, что дело важное, и ясно, что не телефонный разговор.
Андрей Петрович весело оглядел слушателей, поднял рюмку:
– Выпьем за фантазию!
Мы были так заинтригованы, что выпили бы за что угодно, хоть за процветание Атлантиды, вечная ей память, лишь бы Катькин папочка поскорее продолжил свой увлекательный рассказ.
– И вот примчался я к банку. Уже на ступеньки взлетел, озираюсь в поисках Вадика и вдруг вижу: стоит он прямо через улицу, у Ноябрьского загса, улыбается во весь рот и ручкой мне машет. А другой ручкой держит под локоток в перчаточке девицу в белой фате! Ай, молодца! – Андрей Петрович хлопнул в ладоши. – Тут я, конечно, сообразил, что Вадик меня разыграл. Рассмеялся, иду поздравлять жениха и невесту, и тут второй сюрприз, да покруче первого! «Знакомься, Андрей Петрович, с моей молодой женой! – говорит Вадик. – Это Екатерина Андреевна Тараскина, в девичестве Курихина, прошу любить и жаловать!» То есть Катька моя! Тут я, признаться, чуть не упал!
– А сами вы дочку не признали, что ли? – удивилась Ирка.
– Трудно было ее признать! – засмеялся Андрей Петрович. – Представьте: наряд на ней белый-белый, аж глаза слепит, волосы хитрыми кудельками закручены, лицо фатой закрыто. Конечно, когда она занавеску эту подняла, я увидел – Катька это, только сильно раскрашенная. Она ж обычно косметикой не пользуется и волосы носит просто так, гречишным веником. А тут стоит красивая, как фарфоровая кукла, молчит, накладными ресницами хлопает и накрашенными губами улыбается. Я, впрочем, тоже ничего толкового сказать не успел, растерялся очень, а молодые мне ручками сделали – и бегом в машину! Только я их и видел! Одно слово: новобрачные!
– Но уже после бракосочетания молодые успели разругаться, так я понимаю? – спросила я.
– Не зря Масяня днем рассыпал соль, это верная примета, всегда ведет к ссоре! – вспомнила Ирка.
– Не поделили чего-то голубки, повздорили, – шире прежнего улыбнулся счастливый отец новобрачной. – Ничего, сейчас помирятся.
Действительно,