дуля.
К тому же выяснилось, что я инвалид детства и слаборазвитая личность. Нормальные дети, по заключению американского психиатра Б. Беттельхайма, слушая и читая сказки, задают себе вопросы: «Кто я? Откуда произошел? Как возник мир? Как появились люди и животные? В чем смысл жизни?»116 А мне, стыдно сказать, никакого дела до мира, людей и животных не было. Я спрашивал: «Кто эти чудовища? Где они живут? Как туда попасть?» – и не прочь был очутиться лицом к лицу с ними, чтобы убедиться в существовании волшебной страны. Снова и снова я открывал сборник братьев Гримм и мечтал: когда-нибудь я окажусь в сказке!
Немецкая сказка
Нигде не обращено такого серьезного внимания на памятники народной словесности, как в Германии.
А все-таки жаль, что историки не занимались сказками. Оригинальных гипотез и неожиданных открытий тогда было бы поменьше, зато персонажи сказок зажили бы исторической, то есть реальной, жизнью. Возможно, нашлись бы подтверждения существования тех или иных ситуаций, описанных в сказке, где-нибудь в Средневековье…
Сказка как исторический документ берет начало в XVI в. Создателем соответствующего книжного жанра в Европе считается Джованни Страпарола (1480–1557), автор сборника «Приятные ночи» (1550–1553), чрезвычайно популярного в Италии эпохи Возрождения. Продолжателем его дела был другой итальянец Джамбаттиста Базиле (1575–1632), чей сборник сказок «Пентамерон» вышел посмертно в 1634 г. В 1699 г. француз Шарль Перро (1628–1703), переработав сюжеты Страпаролы и Базиле, выпустил в свет сборник «Сказки матушки Гусыни». Параллельно ему мадам д’Онуа (1651–1705) издала «Сказки о феях» (1697) и «Новые сказки о феях» (1698). Эти сборники вызвали множество подражаний, в основном во Франции. Кроме них, источником вдохновения для французов служил первый европейский перевод арабских сказок «Тысяча и одна ночь» на французском языке. Произведения названных авторов вкупе со сказками Мари Леритье де Виллодон (1664–1734), Генриетты де Мюрат (1676–1716), Жака Прешака (1647–1693), Жана де Мелли (? —1724) и Антуана Гамильтона (1646–1720) составили грандиозное 41-томное собрание «Кабинет фей».
Знающий читатель усмехнется: мол, хотел историчности – получи! Много ли в этих «галантных» и «феерических» побасенках настоящего ужаса? Согласен. Этот сплав куртуазной новеллы и восточных чудес на редкость тягуч и приторен. Тем самым подтверждается недостаточность документального подхода. Подтверждаются и народные корни сказки. Литературная елейность бытовала в аристократических салонах, а страшные предания, к которым обратились собиратели сказок, имели устный характер. Следует, однако, помнить, что ренессансная аристократия отличалась от аристократии средневековой, которая вместе с народом участвовала в формировании сказок118.
До поры до времени немецкие сказки походили на итальянские и французские. Правда, первый сборник, вышедший в Германии, – собрание Иоганна Претория (1630–1680) – дамам и детям не адресовался.