борода трясется. Умаялся за тяжелые дни мужик, будить бесполезно. Завалил Егор Семена набок, на лыжи, подложил под голову тощую котомку, накрыл своей курткой. А в голове куражный сон так и не проходит. Грезится Егору золотой Бог, все заливается тихим, колокольным звоном.
Бросил Егор на лицо охапку холодного снега, наконец-то встрепенулся от дремы, прогнал прочь суровую напасть. Да только отступают золотые переливы, в ушах ручеек булькает. И вдруг Егор дрогнул телом, вконец пришел в себя, повернулся прыжком к непроглядной темени: обмет! Соболь!..
Взорвался Егор, как глухарь из лунки! В мгновение ока лыжи перед собой бросил, ноги в юксы пихнул, левой рукой лямки затягивает, правой факел схватил, бересты на огонь бросил. Закрепились ичиги на камусках, ярко пыхнул огонь, отбрасывая в глубь тайги пропитанный смолой свет. Егор уже на ногах, скользнул на лыжах на колокольные переливы: только бы не выпутался! Лишь бы успеть!..
Пока бежал Егор на колокольчики, два раза споткнулся о кочки, ткнулся носом в снег, да выдержал палку на вытянутой руке. Горит факел, далеко разбивая ночь. А вон там, под выворотнем[9], бьется, мечется, запутавшись в сплетенную мотню, черный клубок. Урчит озлобленный соболь, пытаясь освободиться из прочной путанки[10] на волю. Однако охотник оказался быстрее! Набросился Егор на аскыра коршуном, накинул на зверька холщовую мешковину, замотал драгоценную добычу в мешок, опутал со всех сторон плотными узлами: поймал!.. Теперь не вырвется!
Бьется в молодой груди горячее сердце. Радость удачи сушит горло, жжет пчелиным ядом щеки. Назад к костру Егор шагал медленно, с каждым шагом переживая триумф долгожданной победы. Вот он, дорогой, труднодоступный, желанный соболь в его руках! Небольшой, охристый, под цвет коры молодого кедра хищный зверек. Итог долгих ночевок у костра, километры трудных переходов по морозной тайге, потраченные силы, комковатая воля, липкое упорство!
Эх, поделиться бы сейчас пережитыми впечатлениями минутной борьбы, да не с кем. Спит Семен, свернувшись рыжим колонком на своих лыжах, ничего не слышит, храпит мордовскими напевами, как старый мерин в пригоне. Хотел Егор разбудить товарища, осчастливить доброй вестью, да пожалел. Отдыхай, Семен, набирайся сил! Долгая ночь не скажет, что знает утро.
Присел Егор на свое место, уложил соболя в котомку, до утра, подживил огонь. Дело сделано, можно и самому спать лечь, да не спится. Разве можно спать с такой добычей? Да и мысли разные в голову лезут. Как некстати, с памятью вернулся недавний сон. Махнуть бы на него рукой, да нельзя. Нечасто охотники в тайге со снежными бабами хоровод водят. К чему бы это все?
Поставил Егор на костер чайник, стал смотреть в огонь, объясняя видение. Вспомнил охотник свою бабушку, ее наветы, потемнел душей. Золото – зло; гора – горе; снег да лед – к долгой, вечной разлуке… не к добру все это. Если так, то не стоит говорить кому-то о сне, может, пронесет.
Посмотрел Егор по сторонам, перекрестился, бросил от себя щепоть навета: «Куда ночь