чудовищным колдовством он искал Фиму и остальных среди сопок.
– Да, его крепко приложила матушка Бологова, – Роман покачал головой.
– Чтобы вас спасти, он позволил разорвать себе живот, – хрипло проговорила она.
– Ч-чего?
Ольга сказала это тихо, но не настолько, чтобы Роман в самом деле не мог расслышать. Потому она повторять не стала, лишь подняла на него тяжёлый взгляд. Он с трудом сглотнул и поморщился.
– Я знаю это заклинание, – вмешался профессор Пригорский. – Если этот ваш приятель выжил, он чертовски стойкий оловянный солдатик.
Ольга утёрла выступившие слёзы и сказала:
– Может, вы его знаете, Игнат Афанасьевич. Его зовут Александр Былиев.
Профессор Пригорский переменился в лице:
– Сашка?.. О чёрт.
Он отвернулся ото всех и начал ходить туда-сюда, с силой скребя затылок. Ему никто не мешал, зная, что в такие моменты лучше отойти от профессора подальше и притвориться ветошью.
– А родители его что?
Роман с Ольгой переглянулись. Девушка ответила:
– Он вроде один.
– Не может быть!
– Может, – ответил Роман. – Они погибли. Фима говорила. Но мы без понятия как именно, если это важно. Может, ты знаешь, Оль?
Она отрицательно помотала головой, и они оба выжидающе уставились на профессора. Тот, в свою очередь, тяжело вздохнул и, подняв очки на лоб, потёр глаза указательным и большим пальцами.
– Хоть я прожил с магией всю сознательную жизнь, в свете этих событий соглашусь, что возмо-о-ожно, без неё было бы лучше.
– Мама умерла из-за магии, – сказал Роман, не оставляя отцу пути для отступления. – И ты одной ногой на том свете из-за того же.
Профессор вздохнул и развёл руками. Ольга видела по его лицу и движениям, что соглашается он нехотя. Такое бывает, когда разум говорит одно, а сердце – совершенно другое.
«Они все в своём ведовском мирке такие, – подумала она. – Страдают, но отказаться не могут».
– Магия – это зависимость, – озвучила она внезапно пришедшую на ум мысль.
Роман замер над гримуаром и энергично кивнул:
– Да, что-то в этом есть, Оль. Поэтому её нужно уничтожить.
Ответом ему был протяжный вздох, и он вновь поднял взгляд от книги:
– Ну что не так?
– Олечке не нравится, что ты идёшь на поводу у своей ненависти, – ответил за неё профессор Подгорский. – И мне тоже.
Он присел на своё кресло, задержался на пару секунд в этом положении, чтобы понять, что уж сидеть на стульях он пока может и зад его призрачным не стал. Обратился к Роману:
– Сын, тебе нужно успокоиться и хорошо всё обдумать. Ненависть не делала хорошо ещё никому.
– Мною движет не ненависть, – твёрдо ответил Роман, с готовностью отвечая на прямой взгляд отца. – А желание защитить близких людей. Хватит меня отговаривать, вы, оба.
Он не стал дожидаться очередного витка спора и развернул к ним гримуар. Это были относительно новые страницы, ближе к концу. Изучая книгу, Роман отметил, что она постоянно пополнялась: в начале его