ей по зубам. Она посмотрела на него игриво-серьезным взглядом и сказала:
– А мне нравится слово «вместе».
– Виктор, – протянув свою ладонь с короткой линией жизни, представился незнакомец.
– Катя, – ответила носительница легкого прищура и триумфальной улыбки, которую отметила своим присутствием игривая фортуна.
Потом они сели в Витину машину. Он попросил водителя включить музычку. Тот поставил радио «Романтика». Из колонок зазвучал мягкий баритон, напевающий «Дай мне нежность». Витя, не выпуская из ладони теплую женскую руку, сказал:
– Классная песня.
Катя улыбнулась про себя и подумала: «Дело сделано».
"Славик"
Вообще, Крайний Край – удивительное место. Он внезапно стал притягивать к себе гонимых пандемией креативных бездельников из Бали и Индии, молодых айтишников из Силиконовой долины, возвращающихся на родину после стрельнувших стартапов. Столичную богему, которую манило само название – «Крайний Край». Банкиров, вынужденных по требованию нового премьера с няшной фамилией запихивать деньги в развитие туристического кластера страны. Ну и, конечно, региональных туристов, которые, словно паломники к святым местам, по пути своего шествия раскладывали зажженные благовония в виде шашлыков.
Глядя на это пестрое общество со стороны, складывалось впечатление, что тысячелетиями спящая земля вдруг пробудилась, как энергетическая зона, засасывающая в себя самых разнообразных представителей одной четвертой суши.
Славик называл это порталом.
– Это похоже на зону из «Сталкера» Стугацких, – говорил он внимающей стайке адептов, свято верящих, что Славик и есть тот самый проводник, который уведет их из мира непокрытых кредитов в светлое будущее чего-то еще.
– Нам необходимо достичь такого уровня понимания, на котором мы могли бы быть хозяевами своих мыслей и дирижерами своей судьбы.
Он любил использовать музыкальные образы, так как когда-то был первым тенором Одесской оперы. Ему пророчили большое будущее. Он и правда был недурен в роли Ленского, хорош в «Травиате», но гениально он звучал в генделевском «Мессии», что в будущем и сыграло с ним злую шутку. Однажды на концерте по случаю Дня конституции, во время исполнения хором «Аллилуйя» в финале второй части оперы, он вдруг отчетливо понял, что «Мессия» написана про него.
С перекошенным от восторга лицом он шагнул в оркестровую яму, чем поверг в ужас даже искушенную одесскую публику. После страшного падения встал на ноги и, приняв сочившуюся из ладоней кровь за стигматы, словно в сомнамбулическом сне, двинулся по головам первых скрипок к черному ходу.
Для города, в котором даже сантехник разбирается в опере, слухи о свалившемся в оркестровую яму лже-Мессии стали новостью, обсуждаемой и в порту, и в синагоге.
Выглядело это примерно так.
– Ты слышал, шо нарисовал этот поц Славик? Он сделал публике нехорошо. Свалился на голову Фиме, када тот пилил скрипку, вымазал его ноты кровью