всегда держал ситуацию под контролем. И когда ему выписали билет в одну сторону на Лосиный остров, и когда его запихивали в сейф на Лубянке, с бумагой и ручкой для подписи, и когда его принимали в аэропорту Кеннеди как опасного преступника, представляющего угрозу экономической безопасности Штатов.
Всегда был план. Он чувствовал себя хозяином положения. Но сейчас он не был хозяином, и у него не было положения.
Там, за дверью юрты, он был как кит в океане. Понимал, как работает система, мотивировал поступки прибылью, смотрел на людей как на ступеньки. А здесь его будто выбросило на необитаемый остров собственной души.
А потом началось вот что… Сначала к нему пришел страх – шаман завопил какую-то мелодию. Потом от копчика вверх по позвоночнику пробежал леденящий холод – шаман взял бубен и начал прыгать вокруг костра. Потом не стало ни одной мысли, и мозг завибрировал, как царь-колокол – шаман поднял бубен над головой Строителя и начал стучать в него лапой какого-то животного. Потом миллиарды мурашек, расползавшихся по его коже, сковали все тело, и пришел ужас.
Он мог шевелить только губами, хотя и это далось нечеловеческими усилиями.
По-мо-ги-те.
Старик во все легкие затянул свою трубку и выдохнул в лицо гостю струю молочно-кудрявого дыма. Строителю показалось, что они перенеслись в облака, и последнее, что он услышал, перед тем как провалиться в сон, был фальшивый звук плавящейся в огне монеты. Ему приснилось, как он поднял свои первые деньги. Сначала всплыла картина, где он, махнув рукой, отдает команду, и старатели взрывают скалу.
– Зачем ты убил камень? – откуда-то из другого измерения спросил голос шамана.
Потом картина, где он стоит в тайге, кивает головой, и старатели начинают рубить лес…
– Зачем ты убил дерево? – спросил голос старика.
Затем картина, где он с ружьем идет к вездеходу, а старатели уносят с дороги тело мертвого животного.
– Зачем ты убил волка?
Потом старатели приносят золото, он кладет его в сейф и долго гладит железный ящик.
– Зачем ты убил себя?
Слова «убил себя» крутились в голове Строителя бесконечное количество раз.
Ему, как в кино, показали все его кривые поступки. Он даже не помнил, сколько всего натворил. Показывали и такое, за что он оправдывал себя, типа, а че я еще мог сделать? Но в том измерении, куда впервые за два месяца его на молочных крыльях красной коровы унес сын Гипноса Морфей, сама душа Строителя была тем праведным судьей, который выносил приговор каждому его поступку.
Он начал плакать, как мальчишка. Он спал и рыдал одновременно. Казалось, это длилось целую вечность
– Апчи!!! – чихнул старик.
Первое, что увидел Строитель, было два озера с картинки, которая висела на выходе из аэропорта Крайнего Края. Потом, сфокусировав взгляд, он понял, что это были глаза шамана, как две лампы висящие над ним и светившие прямо ему в душу.
Ш, шшшшш Ш шШ…
Ш, шшшшш Ш шШ…
Странное шипение вперемешку