«И всё?». «Вроде всё. Был ещё один свидетель, который подтвердил бы мои слова, да не знаю, жив ли он сейчас. Мы когда-то вместе с ним служили в Петропавловском гарнизоне в царской армии, а потом он пошёл с большевиками. После этого судьба нас дважды сводила с ним во время нахождения в Усть-Ишиме». «Как его фамилия?» – оживился чернявый. «Пироженко Фёдор», – ответил Василий и посмотрел внимательно на следователя. Но тот сидел напротив словно каменный и медленно скрипел перьевой ручкой по листу бумаги. «По-видимому, не знает он нашего однополчанина. А неплохо было бы в создавшимся положении получить поддержку Федьки, если он, конечно, живой», – пронеслось в голове Василия. «А с вашим участковым милиционером до этого были знакомы?» – спросил неожиданно следователь. «Он был вместе с нами насильно мобилизован в армию Колчака. На ночном привале в селе Викулово мы рядом спали на полу, а затем и служили в одном гарнизоне. Но там его я видел редко и то – издалека», – ответил спокойным голосом Василий. «А вот он говорит, что тебя видел в бою, где ты зарубил шашкой двух партизан. Что на это ответишь?». «Отвечу так, как уже отвечал. Крови братьев по вере на моих руках нет. А этого лапотника я ни в одном бою рядом с собой не видел. Пусть он не врёт», – обозлился Губин. «Хорошо, на тебе нет крови братьев по вере, а как быть с коммунистами, которые эту веру отвергли? Их можно убивать?» – задал провокационный вопрос следователь. «Заблудших людей не мне карать, а Господу нашему. Я не верю в то, что русский человек может отказаться от своего православного Бога и Иисуса Христа», – смело ответил Василий. Задав подследственному ещё несколько вопросов и получив на них ответы, следователь вызвал конвоира и приказал вернуть Василия в камеру. Губин даже был удивлён, что допрос обошёлся без мордобойства и пыток, которых он внутренне ожидал. «Надо было спросить у следователя – как Зайчиков заделался товарищем коммунистов», – невольно подумал Василий, следуя по тюремному коридору.
Допросы шли два дня. И только на третий день арестованных оставили в покое. Но после завершения допросов, в тюремную камеру не вернулось пять человек, которых перевели в другое помещение. Среди этих пятерых оказался и младший брат Аверина Степана – Алексей, который, как и старший, был насильно мобилизован в белую армию и служил в карательном отряде. Узнав о переводе Алексея в другую камеру, Степан даже в лице переменился. Всегда сдержанный, он вспылил: «Если что-нибудь с братом произойдёт, то я этого сопливого борова Зайчикова своими руками задушу!».
Выпускать некоторых задержанных на свободу комиссары начали дней через семь, успев, по-видимому, собрать за это время необходимые доказательства их невиновности. А для Василия и его товарищей этот час настал только на пятнадцатые сутки. Если честно, то они уже не надеялись, что скоро попадут домой. Друзья ждали суда, который должен был определить их меру вины перед новой властью. Но случилось невероятное. В самом начале новой недели,