обкашивать мёжи вокруг ржи. Дён через десять настанет пора убирать её. Так что запрягай Чалого в телегу, складывай инвентарь и харчи, будем выдвигаться». «Может, завтра поедем в поле?» – осторожно спросил Василий. «Чо-то кости ломит. Боюсь, не на погоду ли. Поэтому, пока вёдро стоит, надо будет кромки поля окосить», – категорически заявил отец, поставив тем самым крест на задумке сына. Тот недовольно кашлянул, но продолжать разговор не стал и пошёл выполнять поручение Ивана Васильевича.
Косил Василий с тройной энергией. Отбитая отцом литовка и постоянно подтачиваемая оселком, словно бритва срезала стебли разнотравья и ржи и укладывала всё это в валок. «Как ловко Васька косит! Ни одной травинки после себя не оставляет. Пожалуй, мне за ним сейчас уже и не угнаться», – размышлял отец. В рослой фигуре и хватке Василия проглядывалась чикирёвская порода и Иван Васильевич немного расстраивался по этому поводу. Но наблюдая за тем, как ведёт себя сын в быту и обществе и рассматривая его черты лица, успокаивался. «В меня, варнак! Такой же осторожный и почтительный, а в груди огонь горит. Да и сила в нём моя, а не чикирёвская», – вслух высказывался Иван Васильевич, улыбаясь. Вдвоём они пробыли три дня. А затем к ним присоединились близняшки, которые стали собирать подсохшие валки в кучи и укладывать их в одёнки. А на шестой день, как и предсказывали кости Ивана Васильевича, набежали тучки и закрапал мелкий дождь. «Нам он теперича не страшен. Пусть помочит землю. Может грузди уродятся? А то прошлым летом ни одной бочки не засолили», – радостно произнёс отец.
Как только они вернулись домой, Василий решил больше не откладывать поездку в Покровку. Те дни, которые он пробыл в поле, для него были сущей пыткой. Даже сон потерял. Сёстры, почуяв, что с братом что-то происходит неладное, старались с вопросами к нему не лезть и лишние разговоры не вести. Но они даже не догадывались о том, насколько тяжело их брат болен и не знали, кто разбил его сердце.
На следующее утро Василий оседлал Воронко и, ничего не сказав родителям, выехал в сторону Покровки. Молодой мужчина и мысли не допускал, что эта поездка может оказаться напрасной и только сильнее ранить его сердце. Он был твёрдо убеждён в том, что должен обязательно увидеть Полину, а всё остальное вокруг для него в тот момент не существовало. Двадцать пять вёрст показались ему огромным расстоянием. Василий постоянно подгонял Воронко, который, словно чувствуя настроение хозяина, и так шёл всю дорогу крупной рысью.
Оказавшись на краю большого селения, Василий заметил играющих на полянке у дома ребятишек и подъехал к ним. «Пацаны, не подскажите, где Пироженко Фёдор живёт?» – спросил он. «Тот, что красный командир? Бачим, конечно. В самом конце улицы, третья справа их хата. Но его сейчас дома нема. Он в город враз подался. И мамку с сестрой с собой забрал», – ответил конопатый мальчишка. «Насовсем уехал?» – почти выкрикнул Василий. «А кто его бачит? Может, и насовсим. Да ты, дядька, поезжай на тот край. Там рядом с его хатой родня