замахал руками, показывая, чтобы я дождалась их на следующей станции, и поезд, глухо грохоча, въехал в тоннель.
Мы с Ксюшей три года мечтали найти Розового Фламинго. Поначалу почти месяц катались по всему метро, спрашивая о нем попрошаек, музыкантов, играющих в переходах, дежурных по станции и полицейских, потом перерыли весь интернет, надеясь отыскать свежее упоминание о встрече с ним, но безрезультатно. Потом успокоились и поиски прекратили, однако надежду не теряли никогда.
Сколько раз мы обсуждали, что скажем ему, как будем просить, что предложим взамен, а если не согласится, то хотя бы просто выясним, что с нами такое и как с этим жить.
Но теперь, с ужасом вглядываясь вглубь вагона, я застыла, не в силах сдвинуться с места. И если бы не грузная, толкающаяся бабка, нацелившаяся на освободившееся сиденье, я наверняка так и стояла бы до следующей станции, но от ее тычка отмерла и медленно двинулась вперед. Прошла до вторых дверей, потом еще немного.
Все спокойно. Никакой суеты или смятения среди пассажиров не наблюдалось, а по проходу, насколько я могла видеть, никто не шел. Я дошла до конца вагона и потрясенно обнаружила, что никакого Фламинго в нем нет. Нет ни одного человека, хоть отдаленно напоминающего розовую мумию на костылях.
Но я уверена, что видела его! Быть может, он вошел не в четвертый, а в пятый вагон?
Дождавшись остановки, я выскочила из поезда, в надежде перехватить Фламинго на выходе, ведь попрошайки проезжают всего одну станцию. Но из последнего вагона он не вышел и внутри его тоже не было. Произошедшее не поддавалось объяснению, даже с учетом того, что ко всякого рода странностям в своей жизни я уже почти привыкла.
Случай с Розовым Фламинго произошел, когда мы с Ксюшей заканчивали восьмой класс и выглядели совсем девчонками: в детских, почти одинаковых курточках, с цветными заколками в волосах и без грамма косметики на лице.
Стояла отличная апрельская погода с первым пригревающим солнцем и зябким, но приятно волнующим ветерком. Запрятав шапки в рюкзаки, мы часа два гуляли в одежде нараспашку по Арбату: ели мороженое, обсуждали парней из десятого, фотографировались чуть ли не у каждого фонарного столба и останавливались возле всех музыкантов. Художники зазывали нас позировать для портрета, а возле стены Цоя какой-то парнишка, снимавший трансляцию для своего канала, подарил нам по золотому воздушному шарику.
Домой возвращались на метро. Раскрасневшиеся, взбудораженные, смеющиеся над всем подряд. Дурачились на эскалаторе, и тетенька, сидящая внизу, в стеклянной будке, сделала нам замечание по громкой связи, что развеселило еще сильнее.
Влетели в вагон поезда, но садиться не стали, хотя свободных мест хватало, и первым делом повытаскивали телефоны. Обязательный ритуал, ведь в течение пятнадцати минут, пока мы в них не заглядывали, в мире произошло огромное количество событий. Даже в нашем маленьком личном мире и то произошло.
– У него новая фотка! – восторженно взвизгнула Ксюша.
– Где? –