от бледно-розовых шнурков до такого же цвета варежек, производил жутковато-странное впечатление. В глазах немногочисленных пассажиров читался испуг. Один мужчина, осмелившись, кинул в его бутылку пару монет. Остальные вжались в сиденья, ожидая, когда он пройдет мимо, не останавливаясь. Я поспешно отвела взгляд, как будто этот тип – Скромник из SCP, который, если заметит, что ты на него смотришь, немедленно схватит – и жизнь твоя закончится белыми помехами на черном экране.
А Ксюша неожиданно издала странный короткий смешок. Не нарочно и не то чтобы насмехаясь над этим человеком, а, как она позже объяснила, смех вырвался сам собой – от неприятного напряжения и оттого, что мы до этого долго смеялись.
Как бы то ни было, стоило ей издать звук, как белый гребень капюшона тут же устремился в нашу сторону. Костыли монотонно застучали по полу вагона, мелочь в обрезанной пластиковой бутылке зазвенела, и с невероятной для инвалида скоростью попрошайка возник перед нами. Мы обе оцепенели от ужаса.
Головы он не поднимал, но из-под капюшона торчал неприятный острый нос, на котором сидели очки с розовыми стеклами. Узкие сухие губы беззвучно шевелились.
– Что? – с вызовом выпалила Ксюша.
Надеясь, что он оставит нас в покое, я кинула ему пару монет. Но бело-розовый человек не ушел, а потянулся к бутылке, которую я держала в руке. Пришлось отдать.
Попрошайка поднес ее ко рту, влил в себя порцию воды и, громко сглотнув, осклабился в темной, будто бы беззубой улыбке. Мы с Ксюшей едва дышали. Казалось, он стоял так перед нами, страшно улыбаясь, целую вечность.
– Больше нет, – наконец отмерла я.
В ответ попрошайка лишь кивнул и снова наполнил рот водой. А потом вдруг, туго надув щеки, шумно распылил ее прямо на нас, осыпая фонтаном брызг. От неожиданности и отвращения мы с Ксюшей завизжали.
Человек на костылях издал смешок, похожий на тот, что вырвался у Ксюши, и под изумленными взглядами наших попутчиков вышел из вагона, как только открылись двери.
– С вами все в порядке? – Пока мы, пребывая в молчаливом потрясении, вытирали ладонями воду с лица, к нам подскочила женщина. – Нужна помощь? У меня есть бумажные платки.
– Ничего не нужно, – буркнула Ксюша и, схватив меня за руку, утянула в начало вагона, где никто не видел, что произошло.
– Фу, какая гадость. Мерзость! – с трудом цепляясь за высокий поручень, принялась отплевываться она. – Меня, кажется, сейчас стошнит.
– Господи, ну зачем ты засмеялась!
– Думаешь, я специально?
– А что, если он заразный? Больной какой-нибудь, и теперь его бациллы осели на нас, и мы тоже заболеем?
– У меня вся кожа горит! – Она сделала вид, что раздирает скрюченными пальцами лицо.
– Может, выйдем?
– И что мы сделаем?
– Не знаю.
Мы с отчаянием посмотрели друг на друга. У Ксюши в глазах застыли слезы.
И тут раздался