действовать. Следующая связь в 01.”.
“Принято… И удачи там!”.
Адам смог подняться вверх, цепляясь за капсулу, и нажать кнопку открытия крышки, когда шум толпы в ангаре прорвался даже в его комнату. А когда он услышал, как начали скандировать его имя, он застыл. Если бы кто-нибудь в этот момент увидел лицо Адама, то ужаснулся бы его видом, ведь лица на Адаме не было. Он бледный, словно привидение, и с трясущемся руками, будто старик, смотрел невидящим взглядом в пустоту. Хорошо, что он ещё стоял тут один, только Вльгалла наблюдала за всем по камерам. Он закрыл глаза, а по его щекам покатились неудержимые слезы боли. Будь всё это проклято! Но всё уже сделано… Меньшее зло, так ведь? Но как он будет смотреть в глаза Эльзе, шестнадцатилетней сестре Томаса, что осталась на базе в ожидании возвращения брата, если он не вернётся? Или старику Вали, который лежит в больнице на реабилитации? Это же его просто убьет. А Дже Уку, отцу Джой? Родителям Инны? Всем тем, кто ждёт своих детей и родных?.. Он словно Гамельнский Крысолов ведет всех за собой в ад. Но выбор тут был невелик: либо эти ребята, либо дети и старики, не подготовленные люди, – а этих и так обречённых ребят он обучил и подготовил. Только этими словами он немного успокаивал себя. В ушах раздался голос по связи, приводящий его в чувства: “Ультиматум! Всё по плану! Начинай уже! Ссыкливый ты плакса, фак…”.
Последние слова вызвали улыбку на его лице, и Адам лег в капсулу прямо со звуком сигнала, оповещающим, что осталось 15 минут, сказав: “Активировать перенос.”.
Бета-тестирование запущено
Я вхожу в полутемный зал, похожий на охотничью комнату, уставленную старинными книжными шкафами, вычурной мебелью, коврами, головами животных и неизвестных монстров на стенах, шкурами и оружием, и со множеством сервантов, половина из которых уставлены алкоголем. Полумрак развеивает яркий огонь в камине, приносящий тепло, возле которого стоят два кресла с шахматным столиком. В этой длинной комнате есть еще две двери, одна из которых на противоположной стороне зала. Она каменная, резко выделяющаяся из всего вокруг по стилю. Но есть ещё одна вещь, что из всего этого образа выделяется, это одна стена по левую сторону от меня. Она полностью стеклянная. Огромные окна в пол, вдоль которых расставлены диваны, чтобы можно было сидеть лицом к ним. Это словно бы зрительская трибуна.
Я замечаю человеческую фигуру, сидевшую в тени по центру комнаты на одном из диванов и смотревшую в окно, которая тоже заметила меня и уже вставала. Она тенью направилась не ко мне, а к барному столу рядом с камином, но на пути, когда свет камина осветил его лицо, заговорила. Это был юный парень, лет двадцати пяти, который лучился улыбкой и веселым расположением своего духа, а его голос был радостным и звонким: “Эй! Гремлин! Приветствую тебя! Что желаешь выпить?”.
Я направился к нему, рассматривая вид из окон. Там было темно, будто пустота или словно беззвёздная ночь, и только неяркий свет исходил откуда-то снизу. Угол моего взора и диваны не давали рассмотреть,