женщина. – К тому же у вас – куча дел…
– Это ты зря, в твоем возрасте уже вредно спать в одиночестве. Впрочем, все еще успеется… Идемте, господа, я уже и сам не прочь вздремнуть.
…Торвард проснулся в семь часов по бортовому времени и первые несколько секунд не мог сообразить, где он находится: роскошная спальня, погруженная в зеленоватую дрему дежурного освещения, выглядела до того непривычно и даже чужеродно, что вполне могла оказаться продолжением сна. А снилось ему нечто муторное: обожженные и залитые кровью каменные коридоры, струи вязкого алого дыма, пытающиеся расплющить его тело и втянуть его в щель между плитами щербатого пола… С тяжелым вздохом он сел на кровати, продрал пальцами запекшиеся от долгого сна глаза и посмотрел на свои часы. Было без двух семь.
Санузел с бассейном и гелевой ванной примыкал к спальне, перед тонкой инкрустированной серебром дверью валялся смятый комок сорванной вечером консервационной пленки. Пройдя через капсулу душевой кабины, Торвард плюхнулся в неглубокий бассейн с прохладной ароматной водой и несколько минут лежал не шевелясь. Спутанные мысли постепенно приходили в порядок.
Все было слишком, слишком непривычным: и кричащая роскошь командирских апартаментов, и лаконичное изящество светлых коридоров, и прямо-таки физически ощущаемое мрачное величие миллионов тонн металла и пластика, из которых складывался колоссальный смертоносный монстр. «Валькирия»… Воплощение мощи и славы грозной древней Империи, гордый черный дракон… Не одну сотню лет ждала ты того, кто вернет тебя в родную стихию, бросит в стремительный ураган поединка, швыряя перчатку в лицо Судьбы. Ты ждала не зря: сейчас тебе завидуют тени всех твоих давно павших сестер… Еще бы, ведь тебе предстоит сражаться со всем миром!
– Да, – прошептал Торвард, выбираясь из бассейна. – Со всем миром… Что ж, посмотрим, кто кого.
В объемистом стенном шкафу его ждал личный гардероб – так хотел старый маршал, – и, распаковав хрустящие черные пакеты, Торвард с ним согласился. Роскошные старинные наряды выглядели зловеще: камзолы мрачных тонов были изукрашены загадочными серебряными узорами, узкие брюки несли вдоль шва тонкую серебристую бахрому, даже каблуки высоких остроносых сапог поблескивали замысловатой вязью инкрустации.
Перебрав три костюма, Торвард остановился на черном. Первый взгляд в зеркало заставил его содрогнуться – к себе ТАКОМУ надо было привыкать. Старинная одежда придала его мускулистой фигуре неожиданное изящество: приталенный камзол подчеркивал гибкость тонкой талии, а высокие сапоги на скошенном узком каблуке делали небрежно-элегантной самую неуклюжую позу.
С одеждой все было ясно, шкафы ломились от обилия пухлых черных пакетов. Торвард убрал распечатанные костюмы, глянул на часы и потянулся к принесенной с яхты сумке: дело шло к восьми, следовало позавтракать и идти в рубку командира, чтобы включить сирену. Заниматься камбузами пока было некому, поэтому все его люди имели запас консервов, захваченный с корабля Ровольта. Торвард нисколько не сомневался в том, что продовольственные запасы линкора сохранились в лучшем