и перекрасился. Его лицо, на фоне триколора, слегка заголубело. Если раньше в его программе утверждались ценности традиционной морали и семьи, то теперь, в переметных экспресс-интервью появилась иная риторика.
Казалось бы, и пускай. Однако этот прохвост Коноводов кинул не только наш Конец, не только Пыряева, но и меня. Рухнули в тартарары надежды о поступлении. Эх ты, Коноводов, ты ж в мою мечту плюнул, чудак ты политический!
Впрочем – мало ли у кого какие мечты. Мечты тоже всякие бывают – например, достижимые и недостижимые. Я вот на субботу запланировал свидание с Люсенькой. Да, да! Уж не знаю, что щелкнуло в ее «механическом» сердце, но она согласилась сходить со мной в кино и поесть мороженого. И даже не назвала меня нахалом, когда я спросил, какое мороженое она любит – в вафельном стаканчике, или на палочке.И вот теперь я, вместо того, чтобы убирать квартиру, морозить лед для шампанского и резать фрукты, вынужден, жалко отмазавшись перед Люсенькой, торчать на пыльной крыше.
Психанув на Коноводова, на Деда, на себя, я втемяшил в голову, что нужно не просто заменить интервью Коноводова на абы что, а заполнить полосу им же. Только теперь это будет чернушный репортаж. С его же фотографией, но в окружении мерзких рож с непотребного шествия. Получи и распишись, в понедельник, на первой полосе самой массовой газеты в городе. Держи, урод, подачу! И чтобы другим неповадно было.
Попасть на крышу мне помог менеджер Серега. Он тогда в кабаке и проболтался, что является членом тайной организации, готовящей против «этих» акцию. Серега парень хороший, но всегда был треплом. Он пытался меня завербовать, а вышло так, что это я его завербовал на службу скандальной хронике.
4.
Шествие приближалось. Уже видна была пестрая толпа, катившая по бульвару. Она обволакивала какие-то громоздкие конструкции наподобие передвижных трибун, подробнее пока нельзя было разглядеть. Слышался бодрый голос, усиленный мегафоном. Издалека шествие напоминало обычную демонстрацию. В скором времени колонна должна была прибыть сюда, в место, где площадь опять переходила в узкий бульвар.
Дураки – дураками, а место выбрали удачно – подумал я про акционеров.
Когда участники шествия пройдут площадь, втянувшись в узкую горловину проспекта, задняя часть неизбежно отстанет. Она и попадет под кетчупометание. Возникнет паника и милицейская стража просто отсечет голову шествия от хвоста. Голова уйдет дальше, а стража рассеет ту часть толпы, что оказалась под обстрелом. Тут-то соусометатели спокойно выйдут со стройки и растворятся в суматохе. Хороший план! Неужели сами придумали?
От мыслей меня отвлек шум. Он шел снизу и сбоку, с улицы, примыкавшей к площади перпендикуляром. Выглянув, я увидел неожиданную картину. Полсотни пожилых людей, судя по орденам и планкам на стареньких выходных костюмах – ветеранов, решили организовать что-то похожее на протестный митинг. Старички и старушки, одевшись поторжественней, вооружившись самодельными плакатами с лозунгами и символами минувшей эпохи, пытались пройти на площадь. Но милицейская стража