и основной исполнительницей модных заказов. В ее ателье можно было не только сшить платье по меркам, но и заказать себе наряд прямо из Парижа по картинке из специального модного журнала. Запомнился её рассказ об одной даме, которая, получив платье из Парижа, всегда жаловалась, что оно ей слишком широко в талии. «Придет ее заказ, откроем красивую коробку, развернем платье, упакованное в ароматную бумагу, она его примерит и говорит, что оно ей слишком свободно, нужно заузить. Ей хотелось, чтобы все думали, что ее собственная талия тоньше всех парижских корсетов. С капризной дамой лучше не спорить. Сниму я с нее мерки и говорю, что будет готово через неделю. А когда она уйдет, посмотрю на это платье, да мне и притронуться-то к нему страшно. Такая тонкая работа, рука не поднимается пороть и что-то исправлять. Повисит это платье у меня в шкафу неделю, я что-то незначительно в нём подделаю. Заказчица приходит, примерит и говорит, что теперь оно сидит гораздо лучше».
Другой её рассказ не вызывал доверия, вернее, все считали, что бабушка Евдокия что-то путает. Как-то раз, увидев портрет Надежды Константиновны Крупской, сделанный в ее молодые годы, она заявила, что знает эту даму. Якобы, в Уфе дама приходила в ее ателье заказывать блузку и переделывать платье-амазонку для верховой езды. Крупская и платье-амазонка – не может быть! В нашем тогдашнем представлении жена вождя занималась все время революцией, а верховая езда – это развлечение для праздных барышень!
Уже в перестроечные годы, когда начали писать всякие подробности о жизни наших вождей, о том, что ничто человеческое им было более чем не чуждо, в одном толстом журнале мне попались воспоминания некоего бывшего купца. Он описывал, как Ленин (тогда еще Ульянов), проживая в такой-то период в Уфе, захаживал в его лавку канцелярских товаров покупать писчую бумагу такого-то сорта и в таком-то количестве.
Время воспоминаний купца и прабабки совпадало. Как знать, может, действительно, покупал Ильич в лавке бумагу, писал на ней свои работы «Шаг вперед, два шага назад» или «Что делать?», или произведение с непонятным тяжелым названием «Материализм и эмпириокритицизм». А потом, обсудив с товарищами по партийной ячейке вопросы, связанные с созданием газеты «Искра», они с Надеждой Константиновной, тогда еще Надюшей, одетой в ловко сидящую амазонку, отправлялись на прогулки верхом.
Как бы там ни было у вождей пролетариата, а Евдокия сумела своим трудом обеспечить себе и сыну достойную жизнь и дать ему образование. К сожалению, в жизни не всё зависит от нас самих.
В начале двадцатого века мода отменила дамские корсеты, сделав одежду для женщин свободной. К этому можно было приспособиться. Но далее советская власть покончила с выкройками из Парижа, причем, с прямо противоположным для понятия «свобода» эффектом: Евдокия лишилась своего ателье. В дальнейшем она постоянно жила с семьей единственного и любимого сына Пети,