Она оставила луговину по левую руку, которой гладила, проходя, высокие метёлки таволги и кипрея, спустилась к воде вдоль цветущей калины, из которой выпорхнули потревоженные птахи. Киликия посмотрела на очень медленно растворяющийся туман, на не слишком пока светлое небо – уступая утренней лазури, оно ещё не выпустило из плена жёлтых лучей солнца. Воздух был влажен и прохладен, земля у реки совсем остыла, поэтому Киликия не стала медлить и, сняв платок и рубаху, пошла в воду. От холода по коже пробежали мурашки, но гречанка смелее окунулась с головой и отплыла немного, чтобы спокойно ополоснуться – в укрытии призрачно-белой завесы. Бухта Золотой рог, в которой она научилась плавать, всегда была тёплой, хоть днём, хоть ночью, в любое время года, на Руси же пришлось привыкать к холодным рекам, нагревающимся только к середине жаркого лета, да и то не настолько сильно, как родная бухта. А она не понимала раньше своего отца, скучающего по родине, в честь которой назвал единственную дочь! Провинция Киликия находилась ещё южнее, чем Константинополь, там было ещё жарче, ещё солнечнее, но, вынужденный перебраться в столицу Византийской империи по многим причинам – из-за своих торговых дел и из-за того, что в пограничной провинции часто присутствовала угроза вторжения врагов – мужчина не забыл знойных просторов между морем и горами, казавшихся всё краше и счастливее, чем дальше в прошлое уходили воспоминания. Теперь вот и дочь его, Киликия, с приятной тоской вспомнила о золотистом побережье у бирюзовых волн, о всегда тёплом белом мраморе балюстрад, на которых можно было посидеть в тени платана. Но не променяла бы она на это всё Святослава и их семью, дай ей ещё сто шансов для того, чтобы поступить иначе – она не поступит, потому что морозы Гардарики, снега и холодные купания даже летом стоили горячей любви её мужа, самого сильного и умного мужчины в её глазах, самого красивого и желанного в глазах многих женщин.
Выйдя из реки, Киликия обмыла ноги и обулась, после чего отступила в кусты, чтобы там немного обсохнуть и отжать чёрные локоны. Потом натянула рубашку, уже тщательно убрала свои тяжёлые волосы под платок, и пошла назад. Заглянув по пути в стряпную избу, где начали печь хлеб, она отлила из подойника в крынку молока, взяла её в одну руку, в другую кувшин с колодезной водой, и пошла к своему князю. Святослав, немного сменив положение, но не позу, всё ещё спал. Вылив воду в умывальник39, Киликия поставила крынку рядом с кроватью и забралась на неё, принявшись будить мужа:
– Возлюбленный мой, не пора ли уже начать день? – потолкав его несильно, она поцеловала мужчину в губы. Слыша голос жены, он зашевелился, не подскакивая резко, как с ним бывало, если будил его сторонний звук. Бывавший в военных походах, он сохранил привычку подниматься сразу и действовать, но если рядом шептала приятные слова Киликия, то он не торопился. – Вы с братьями собирались сегодня на охоту,