явный долгожитель!
Взбрехнет собака где-то на краю,
В сторонке мык доносится коровий,
Несёт мужик от проруби бадью
В лохматой безрукавке рыжей, псовьей…
А я иду по собственным делам
К Семёновне… Изба седьмая справа.
Здесь счёт ведётся не по этажам,
Деревня – самобытная держава!
Сидит за баней кот окраса «ночь»,
Петляет проторённая тропинка.
А я гоню дурные мысли прочь,
Зачем как воду в ступе их толочь?
Я радуюсь: живёт моя глубинка!
Мне сейчас бы те косички
Мне сейчас бы те косички,
Белый фартучек и бантик,
Те же острые коленки
И пытливый ясный взгляд,
Бархатистые реснички,
Две пятёрки по диктанту
И хорошие оценки,
Что в журнале встали в ряд.
Мне сейчас бы на крылечко
Двухэтажной средней школы,
Где пофоткаться собрали
Мой шестой любимый класс.
Там шутливые словечки,
Безобидные подколы,
А неясности в журнале
Не печалят вовсе нас.
Стрижки, бантики, косички…
Парни галстуки поправят,
Пионерские, конечно,
И шутливо скажут «Чиз»…
А девчонки по привычке,
Кто смешливо, кто лукаво
Или, может, чуть беспечно
Спародируют актрис.
И останется навечно
Чёрно-белая картинка,
Где на воздухе согретом
Мы застыли на крыльце…
Только время быстротечно
И бежит слезой грустинка
От того, что в мире этом
Мы теперь живём не все.
А тогда, в далёком мае,
Нас на камеру снимали…
Мы стояли и смотрели
В прозорливый объектив.
Крикуны и шалопаи…
Мы о будущем мечтали
И не знали, что на деле,
В небеса с какой-то целью
Забирают, не спросив.
Зима
В деревню вошла незаметно
Пушистая кошка-зима,
И в час голубой, предрассветный
Одела в ушанки дома.
Прошлась по дворам и заборам,
Присыпала ветки снежком,
Покрыла морозным узором
Окно в закоулке глухом.
Потрогала мягкою лапкой
Душистого сена стожок,
Накрыла серебряной шапкой
Крутой через речку мосток.
Остатки от сказочной краски
Она сберегла «на потом»…
И стал чёрно-угольный Васька
Мохнатым и белым котом!
Камушек
У каждого где-то на свете
Есть город, село, хуторок,
Куда пробираются сети
Шоссейных и сельских дорог.
Изящным узором сплетутся
Отрезки извилистых трасс,
Чтоб в точке на карте сомкнуться,
Где тоже скучают без нас.
И вот оживились рябины
И шепчут листвой тополя
О том,