Николай Гейнце

Малюта Скуратов


Скачать книгу

остановились в Слотине и послали доложить о себе государю. Он прислал за нами приставов, которым приказал препроводить нас в слободу, а вчера только впустил нас во дворец. Сперва предстало духовенство. Архиепископ Пимен говорил первый перед царем от лица духовенства, вельмож, дворян и приказных людей. Он передал ему благословение от митрополита и слезно, красноречиво молил снять опалу, не оставлять государства, царствовать и действовать как ему угодно, молил также дозволить боярам видеть царские очи. Царь согласился и нас впустили. От лица бояр, по поручению остальных послов, говорил я. С силою убеждал я государя сжалиться над Россиею, возвеличенной его победами и мудрыми уставами, славною мужеством ее многочисленного народа, богатою сокровищами природы и еще славнейшею благовением. «Когда, – сказал я в заключение, – ты не уважаешь мирского величия и славы, то вспомни, что, оставляя Москву, ты оставляешь святыни храмов, где совершались чудеса божественной к тебе милости, где лежат целебные мощи угодников Христовых. Вспомни, что ты блюститель не только государства, но и церкви: кто спасет истину, чистоту нашей веры? Кто спасет миллионы душ от погибели вечной?»

      Князь Никита повторял свои слова, сказанные Иоанну, с такою же торжественностью, как бы говоря пред лицом самого царя.

      Его брат сидел недвижимо. Он любил в брате эту восторженность речи, стараясь не замечать ее деланности. Он благоговел пред его умом и красноречием, осуждал в нем только излишнее подобострастие, претившее его прямодушию.

      – Я упал на колени перед государем, – продолжал князь Никита, – остальные, и даже духовенство, последовали моему примеру.

      Он замолчал.

      – Что же государь? – почти шепотом, после продолжительной паузы спросил князь Василий.

      – Он отвечал нам, – продолжал князь Никита, но уже тоже понизив голос до шепота, – по своему обыкновению, многоглагольно, пересыпая свою речь текстами Священного Писания и ссылками на историю; он упрекал нас в своеволии, нерадении, строптивости; доказывал, что мы издревле были виновниками кровопролитий и междоусобий в России, издревле врагами державных наследников Мономаха, говорил, будто мы хотели извести его, его супругу и сыновей...

      На губах слушавшего князя Василия мелькнула печально-горькая улыбка.

      Князь Никита между тем продолжал:

      – Но, – сказал Иоанн, смягчившись, – для отца моего, митрополита Афанасия, для вас, богомольцев наших, архиепископов и епископов, я соглашаюсь паки взять свои государства, но на условиях.

      – Какие же это условия? – прошептал Василий.

      – Невозбранно казнить изменников опалою, смертию, лишением достояний, без всяких претительных докук со стороны духовенства... – тихо, наклонившись к самому уху брата, проговорил князь Никита.

      Князь Василий вспыхнул и вскочил со скамьи.

      – И вы поняли, что это значит?

      Никита только опустил голову.

      – В этих словах изречена гибель почти каждому из нас, – продолжал Василий, быстро ходя по комнате, насколько это позволяла ему его больная нога.

      – Мы не думали о жизни, мы хотели возвратить