способен убить, Филипп?
– Человека?
– Конечно же, человека. А ты думал, овечку?
– Я еще ни разу не убивал, но уверен, что смогу. В прошлую луну я сам, без чьей-либо помощи повалил и убил быка.
– А человека убить еще легче. Пошли с нами!
Филипп содрогнулся, – он понял.
– Ты что тоже из них… из зилотов? – спросил он, и ужас появился у него на лице.
Ему много приходилось слышать об этом страшном братстве – о «Святых убийцах», которые, как гласила молва, держали в страхе людей от горы Ермон до самого Мертвого моря и далее, до Идумейской пустыни. Они рыскали, вооруженные железными ломами, веревками и ножами, провозглашая: «Не платите податей неверным, ибо только один у нас Господь – Адонаи, убивайте всякого еврея, который преступает святой Закон, который смеется, разговаривает и трудится вместе с врагами Бога нашего – римлянами! Крушите, убивайте, открывайте путь, по которому грядет Мессия! Очистите мир, готовьте дороги – он грядет!»
Среди бела дня входят они в города и селения, сами выносят приговор и убивают изменника саддукея и кровожадного римлянина. Они повергают в ужас богатеев и священников, первосвященники предают их проклятию, а они все поднимают восстания, накликают все новые римские войска, и всякий раз вспыхивает резня и льется рекою кровь евреев.
– И ты тоже из них… из зилотов? – снова тихо спросил Филипп.
– Испугался, храбрец? – ответил рыжебородый и презрительно рассмеялся. – Мы не убийцы, не бойся. Мы боремся за свободу, дабы вызволить из неволи Бога нашего, дабы вызволить из неволи собственную душу, Филипп. Ну же! Пришло время показать, что и ты мужчина. Пошли с нами!
Но Филипп опустил голову, уже раскаиваясь, что разоткровенничался с Иудой. Благородные слова хороши, когда сидишь с другом за едой и выпивкой и, беседуя с важным видом, можешь сказать: «Я это сделаю!… Я докажу всем…», но смотри – ни шагу дальше, а то не оберешься хлопот.
Иуда наклонился к нему и заговорил. О, как изменился теперь его голос, как нежно касалась и ласкала плечо Филиппа его тяжелая ручища!
– Что есть жизнь человеческая, Филипп? – говорил Иуда. – Чего она стоит? Ничего она не стоит без свободы. За свободу-то мы и боремся. Пошли с нами!
Филипп молчал. Если бы он мог уйти! Но Иуда держал его за плечо.
– Пошли с нами! Ты ведь мужчина, так решайся же! У тебя есть нож?
– Да.
– Всегда держи его наготове за пазухой: он может понадобиться в любую минуту. Мы живем в трудные времена, брат. Ты слышишь легкие шаги, приближающиеся к нам? Это Мессия. Путь ему не должен быть закрыт. Нож теперь нужнее хлеба. Вот, посмотри на меня!
Он распахнул одежду. Прямо на голом теле, на черной груди, сверкал обнаженный двуострый короткий бедуинский нож.
– Болван Иаков, сын Зеведея, виновен в том, что не вонзил сегодня нож в грудь предателю. Вчера перед моим уходом из Назарета мы с братьями приговорили его к смерти.
– Кого?
– …И мне выпал жребий убить его.
– Кого? – снова, уже с раздражением спросил Филипп.
– Это