Он смеётся тоже. Если я согласилась гулять, значит теперь мы – официальная пара. В садике мы сразу встаём рядом, и он обнимает меня за талию. Как приятно чувствовать руку парня, обвивающую тебя. От этого прикосновения сердце стучит так громко, что кажется, это слышно всем вокруг.
Киры и её подруг не видно, я жду, когда они придут. Теперь я в компании, и им придётся считаться со мной.
Вскоре Лера, Кира и Айгуль показываются сквозь решетчатую ограду садика. Я вижу их недовольные лица. Это из-за меня? Кира чуть прищуривается. Я поднимаю подбородок, делаю вид, что не замечаю её.
Девочки занимают места рядом со своими парнями. Мы курим сигареты, синий «LM» и болтаем. Кира рассказывает о мальчике из нашего класса – Косте Буйнове. Буйнов считается лузером, лохом и шутом, над ним смеются. Таков его статус, место в негласной школьной иерархии. Он самый неуклюжий на физкультуре и часто говорит невпопад. Кажется, он уже свыкся со своей, обидной на чужой взгляд, ролью.
– Лен – вдруг обращается Кира ко мне – А ты же с Буйновым гуляла раньше?
Я вздрагиваю от неожиданности. Зачем она говорит это? Буйнов абсолютно не симпатичный, лицо его чем-то напоминает морду осла.
– Я не гуляла с ним, с чего ты взяла! – Чуть быстрее, чем нужно, выпаливаю я. Тут же мысленно начинаю ругать себя – мой ответ звучал как оправдание. Буйнов лох, и мне нужно было ответить агрессивнее.
– Ты странная тогда. Я бы пацана убила, если бы он был не мой, и лез бы мне под лифак. А ты только смеялась и учебником махала, даже не ударила его ни разу. – Кира осуждающе качает головой и затягивается сигаретой.
Это звучит авторитетно. Так, будто Кира взрослая, намного взрослее, и намного приличнее меня. Это звучит будто бы не так, что она хочет меня задеть. Но мы обе знаем, для чего она это говорит. На ответ у меня есть всего несколько секунд. Вся компания затихает, Дима вопросительно смотрит вдаль.
Кровь ударяет в голову так, что краснеют уши. В уме я лихорадочно перебираю разные предложения. Я вовсе не умею говорить агрессивно. Не умею казаться такой авторитетной, взрослой, как Кира. Но кажется, я нащупываю нужную фразу…Я вздыхаю, чуть обиженно, и говорю как можно спокойнее:
– Я не умею драться, как ты… – я поворачиваю голову и встречаюсь с Димой глазами – Он меня и правда хватал за лифчик. Мне так обидно было, я потом в туалете плакала.
Конечно же, я вру – я вовсе не плакала в туалете. Но сейчас самое важное для меня – моя репутация в этой компании, на этой детсадовской веранде с заплеванным полом и расписанными бревенчатыми стенами.
Дима смотрит вдаль несколько секунд, потом сплёвывает на пол. Лицо его становится хмурым.
– Завтра покажешь мне его в школе – цедит он сквозь зубы.
Кира делает вид, что поверила мне. А может просто не знает, что ещё сказать.
Мы стоим в садике, пока не начинает темнеть. В воздухе холодно пахнет жёлтой увядшей травой, над верандой повисли рябиновые ветки – без листьев, но с крупными оранжевыми