а он – наш Поводырь теперь, и поведет нас к свету. А еще он оставил многим свое отражение, чтобы мы не потерялись без него и не сошли с правильного пути.
– Это как? Объясни мне неразумному: что такое отражение?
– Ты вдеваешь эту штуку сюда (он подошел к компьютеру и вдел в него флешку). И Марин появляется и начинает рассказывать, что нужно делать. В одно и то же время мы все должны вдеть эту штуку сюда, и он будет с нами.
– Да, фигово, мой несчастный Крислин.
– Я – счастлив, – отрапортовал тот, повторив еще раз: «Я счастлив!».
– А так сразу и не скажешь, – поёрничал Грэсли, но был не понят. Покажи мне его, – попросил он Крислина.
– Нет, сейчас нельзя. Только в 14.00 он появляется.
– Брось, дружище, он появляется в любое время, когда ты эту фигню засунешь в этот ящик, висящий на стене. А теперь скажи мне, почему все-таки тебе не нужно ездить в Центр?
– Потому что здесь – свет, а там – тьма. Империя должна быть разрушена! – заорал он, и в его голосе появилось что-то истерическое.
– Да, в истории одной известной мне планеты тоже был такой деятель, который постоянно повторял: «Карфаген должен быть разрушен». Его звали Марк Порций Катон. И он был зациклен на этом. Вот что делает ненависть… Однако в Космосе ничего не меняется…
Интересно, почему он назвал нас Империей? – подумал Грэсли, ведь это на зеркальной планете так называют то государство, за которым я веду наблюдение.
– А ты помнишь нашу учительницу по химии? Мы дразнили ее «чучей», потому что она повторяла постоянно слово «учти»: «Учти, Крислин, еще одна подобная выходка, и я постараюсь, чтобы тебя исключили из школы. Учти». Это когда ты принес лягушку и засунул ей в сумку, а она полезла туда рукой и закричала, как сумасшедшая.
На лице Крислина промелькнула улыбка. Он это заметил и попытался расшевелить его извилины в нужном направлении:
– А помнишь, как ты залез на крышу и не мог слезть оттуда сам?
– Я – Крислин. Я ничего не помню.
– Да, круто же тебя обработали. Даже не знаю, что делать с тобой. Может, поедешь со мной в Центр? Сам увидишь, как там хорошо и красиво.
– Империя должна быть разрушена! Тьма! Тьма! Тьма!
– Ну, да, ну, да – полная тьма в сознании. А таких, как ты, которые верят в этого самого Поводыря, пастуха вашего (вы же – как стадо баранов), много таких, как ты, уверивших в него?
– Есть такие, как я, а есть те, кто хочет жить во тьме. Поводырь говорит, что они со временем исчезнут, потому что не нужны.
– Кто бы сомневался. А ты можешь меня познакомить с этой вашей высшей кастой «светлоликих»?
– Нет, потому что ты оттуда, где тьма.
– Ну, заладил. Это вы тут во тьме, вот и Поводырь вам нужен – слепым. А я, как видишь, без поводыря обхожусь, сам по себе – свободен: езжу, куда пожелаю, делаю, что хочу и живу, как нравится мне, а не по указке какого-то там мудилы-поводыря. Неужели ты не помнишь, как здесь было хорошо раньше, до всего этого маразма, о котором ты мне поведал? Мы лазали по деревьям, купались в море…
– Этого ничего не было. Империя завоевала нас, и теперь мы должны освободиться от нее.
– Когда