все коды манипулирования и управления реальностью. Значит, Мэрдон был прав, – думал Грэсли, сидя у горящего камина, так как весь промок и продрог после своей прогулки по берегу моря. Его знания впервые не давали никаких практических результатов: у него были только голые факты. Он даже завидовал сейчас тем, кто живет, не зная всего этого и не догадываясь, на что способен разум, если поставить перед ним цель разрушить что-либо, будь то неживое или живое. Может быть, впервые Грэсли ужаснулся тому, что все зависело от того, кто владеет этими знаниями. Увы, сила не имеет сама по себе негатив или позитив – она нейтральна, и только направленная кем-то она может нести или зло, или добро. Точно так происходит с наукой и со знаниями вообще. Разум дан как хорошим, так и плохим, но, к сожалению, подлецы более изощренные в использовании чьих-то идей для своих целей. И пока ты, Грэсли, занимаешься чистой наукой, как ты всегда считал, кто-то уже управляет миром, используя все возможные средства и не озадачиваясь вопросами морали. Он вдруг вспомнил одно изречение, которое именно в этот момент явилось к нему, как ответ на все его метания: «Ты должен сделать добро из зла. Потому что больше его делать не из чего». С одной стороны это попахивало полным отчаянием, а с другой подводило его к заброшенной им теме: перехода негативной энергии в позитивную. Ему приятно было об этом думать так, как приятно бывает мечтать о чем-то, понимая, что это маловероятно, но очень хочется. Подобное как раз было скорее из этой серии. Но для этого тебе потребуется вычленить одно из другого, разделить их. А всегда ли ты можешь отличить добро от зла, если для одних добром является то, что для других является злом? Он вспомнил об этом в связи с просмотром зеркальной планеты, где шла война, в какой-то мере гражданская. Хотя и с вмешательством внешних сил не обошлось тоже. Именно это обстоятельство делало ее более запутанной и еще более трагичной. Ибо добро и зло настолько смешались, что представляли уже из себя нечто неразделимое, как будто спаянное воедино, переплетенное между собой так, что отодрать их друг от друга можно было только с кровью, с мясом, с болью и со слезами. Но сейчас он просто запрещал себе думать об этом. Причиной чему было то, что ища аналогии зеркальной планеты и своей родной, он пришел к неутешительному результату, от которого ему стало страшно, и хотелось куда-то уехать, сбежать, исчезнуть хоть на время. Но где он мог найти такое место, чтобы отсидеться, когда за ним следом неслись его мысли, от которых он не мог избавиться, потому что они требовали от него решения. А его не было. Именно поэтому он уезжал из этого города, из этой непонятной для него жизни, в которой существовали те, кто не знал ни о какой другой, по своей ли воле или по чужой, теперь уже было не столь важно, ибо случилось то, что случилось. И пока он не знал, что делать с этим, ему ничего другого не оставалось, как постараться успокоиться, потому что эмоции – не лучший советчик в таких вещах.
Грэсли очень не хватало сейчас рядом Никии, которая могла бы вернуть