бабка прятать то, что надо. С тех пор её никакие такие органы не беспокоили. Сталинские методы обращения с людьми стали уходить в прошлое, хотя до той формулы жизни, которую мы сейчас называем свободой, было ещё достаточно далеко.
Эту историю я услышал от взрослых, когда мне было около десяти лет. Тогда была середина пятидесятых годов прошлого двадцатого века, период, который люди позднее назвали хрущёвской оттепелью. К тому времени жизнь в лесничестве заметно усовершенствовалась. Было построено несколько новых домиков, вместо ручной пилорамы была установлена и начала работать пилорама с электроприводом. Для питания электродвигателя пилорамы был установлен дизель-электрический генератор, который в дневное время работал на привод пилорамы, а вечером снабжал энергией тогда еще только формируемую электросеть поселка. О подключении к стационарной электросети ещё речи не было. Потребность в лесоматериалах тогда была достаточно высокой – на современном языке это можно было назвать строительным бумом. Каждый рабочий день со стороны станций «Тресвятская» и «Сороковая» в контору лесничества приходило много людей выписывать наряды на заготовку леса. Вся площадь леса была окружена глубокой канавой, которую любому транспорту преодолеть было невозможно. Несмотря на это было много разговоров о случаях воровства леса, самовольных порубках, о том, что лесничий привлекал к ответственности лесников за то, что они иногда потворствовали кражам леса.
Каждое утро тогда в лес приходило много людей, желающих подработать на лесопосадках или на заготовках. Люди приходили из окрестных сел – О рлова, Никонова, Углянца, Полесного, именовавшегося тогда Кагановкой. Сейчас можно только удивляться работоспособности тех людей. Каждый день спозаранку они проходили от своих домов до места работы в один конец более десяти километров, работали до начала вечерних сумерек, после чего шли обратно. Иногда они прихватывали с собой кое-что из даров леса – г рибы, ягоды, или вязанки из сухих сучьев – в сёлах, где не было леса, топить печи было нечем. И так каждый день. Из разговоров взрослых до меня доносилось, что в колхозах нагрузка на людей была ещё больше. Официально вынос из леса даже сухих сучьев считался воровством. Лесничий и лесники, чтобы привлечь к работе больше людей, не обращали на это внимания, но главную роль в пресечении такого процесса выполнял участковый милиционер по фамилии Мандрыкин. Его штаб-квартира, на современном языке офис, располагалась где‐то на Тресвятской, но в лесничестве он появлялся довольно часто.
Щуплого телосложения, маленького роста с признаками горбатости, с выделяющейся на фоне такой фигуры пистолетной кобурой на боку, всегда пьяный, взглядом хищного зверя он вызывал пугающую реакцию у детей, которые при его приближении разбегались, а взрослые старались отойти от него подальше. Как можно было догадываться, основной целью появления такого стража порядка была не столько охрана социалистической собственности,