«Здравствуйте, я – Дима», – передразнивает его Витька.
– Чем он тебе не нравится?
– Уж больно он чистенький. Глянь, даже носочки белые, – Витька сердито сплевывает.
– Разве в носках дело? – спрашиваю я. – Меня вот тоже мама заставляет надевать носки.
– Так то мама, – замечает Витька.
Он еще что-то тихо бормочет себе под нос. Я не знаю, почему, но мне Димка понравился. Не испугался сразу подойти к незнакомым ребятам. И, мне кажется, он совсем не задается.
На Москва-реке всегда очень интересно. Можно увидеть, как маленький серый буксир тащит или толкает баржу. И не одну, а сразу две или даже четыре. Можно посмотреть, какие волны бегут от «самоходки». Можно помахать рукой, когда мимо проходит речной трамвайчик, и кто-нибудь из пассажиров обязательно помашет в ответ. Да мало ли интересных дел?
Наш берег Москва-реки заделан в гранит, а на противоположном, там, где метро заныривает в черный квадрат тоннеля, на берегу песочек. В воскресенье там даже купаются. Вода, конечно, грязноватая, иногда даже бензин плавает, но, по-моему, искупаться можно. Но сегодня мама не разрешила. Она так и сказала:
– В воду ни-ни! Даже не спускайтесь к воде.
Мы шагаем вдоль моста и разговариваем.
– Хорошо капитаном, – вздыхает Витька. – Я обязательно буду капитаном речного трамвайчика. Лево руля, право руля.
А я удивляюсь:
– Ты же хотел быть мороженщиком.
– Я сначала побуду мороженщиком, а потом выучусь на капитана, – поясняет Витька, – капитан больше зарабатывает.
– А ты нас прокатишь? – спрашивает Шурик.
– Конечно. Подъеду к пристани и по радио крикну: Эй, контролер, пропустите Веньку и Шурика без билета. А потом, полный вперед, поплывем до самого моря.
Витька не замечает Диму. А тот ничего, терпит и молчит.
– А бензина до моря хватит? – сомневается Шурик.
– Мы с собой бочку бензина возьмем, тогда хватит, – успокаиваю его я, – а потом залезем в кабинку наверх. Ты нам дашь порулить?
Это я уже Витьку прошу.
– Ладно, – соглашается тот, – но только недолго, а то вы на мель посадите пароход.
– А вот и не посадим, – обижаюсь я, – на мели красный бакен стоит, а там, где глубоко, там белый бакен. Все просто. А потом, – обращаюсь я к Шурику, – оставим Витьку рулить, а сами пойдем в буфет газировку пить.
– И я пойду, – говорит Витька.
– Тебе нельзя, – возражает Шурик, – кто рулить будет?
– А я капитан. Прикажу, чтобы мне принесли газировку прямо в кабину, – находит выход Витька.
Мы все любим нашу Москва-реку. Сколько я себя помню, мы никогда не называем ее просто рекой или речкой. Она для нас всегда – Москварека. Я до школы думал, что реку так и зовут: Маскварика. Это потом наша учительница, Клавдия Александровна, объяснила. Но, когда бы я ни просился погулять, я обязательно прошусь на Москварику. Здесь всегда интересно.
Зимой за гранитный бортик дворники сбрасывают снег. И тогда образуется большая гора, по которой мы катаемся на санках. Можно доехать почти до середины Москва-реки. Только мама ругается. Она боится, что мы провалимся под