глядя на осмелевшего воробья.
Отрезанный папой кусочек хлеба Петьку не привлекает. Он подскакивает к буханке, лежащей на тарелке посередине стола, и начинает клевать прямо от буханки.
– Ух, ты, – смеюсь я.
Мой возглас пугает Петьку, и он быстро перелетает на подоконник. Все начинают шевелиться и улыбаться.
– Ишь, наглец какой, – улыбается папа, – ему кусочка хлеба мало, ему целую буханку подавай.
– Большому куску рот радуется, – добродушно замечает бабушка.
А Петька, попрыгав на подоконнике, перепархивает обратно на стол, ближе к буханке. Он уже не боится. Даже, когда папа начинает есть овсяную кашу, Петька не улетает. Он только слегка отскакивает в сторону, а потом вновь возвращается к буханке.
Зима пролетела незаметно. Снежки да санки… Ах, – и уже весна на дворе.
– А Петьку пора отпускать на волю, – говорит бабушка.
– Зачем? – удивляюсь я. – Ему же у нас хорошо. Он к нам привык. Мы его кормим.
– А ты его спроси, он хочет жить у тебя?
– Он говорить не умеет, – смеюсь я в ответ, – как же я его спрошу?
– А ты ему окно открой, и сразу поймешь, чего он хочет. Весна пришла, у него там семья, ему надо птенцов выращивать.
– Бабушка, но ведь он не вернется.
– Я думаю, ему там будет лучше.
– Бабушка, я не хочу отпускать Петьку, – хнычу я.
– Значит, ты его не любишь.
– Люблю.
– Нет, не любишь. Ну, сам посуди. Ты же хочешь, чтобы ему было плохо.
– Нет, я хочу, чтобы ему было хорошо.
– Ему на воле хорошо.
Я расстроен. Я хочу, чтобы Петьке было хорошо у нас, а ему, оказывается, хорошо на воле. Как тут быть?
Я хожу гулять, и на улице смотрю, как скачут и весело чирикают вольные воробьи. А Петьке, наверное, скучно одному. У него даже друга нет.
Когда вечером бабушка приходит с работы, я ей сразу, еще в коридоре, говорю:
– Я согласен отпустить Петьку на волю.
– Ну, и молодец, – улыбается бабушка, – я и не сомневалась, что ты так решишь. Ты же сказал, что хочешь Петьке добра. Ну, давай, откроем окно. На улице уже тепло.
Бабушка решительно щелкает шпингалетом, отчего Петька испуганно улетает на шкаф. Прыгая по краю, он оттуда смотрит на нас, как мы с бабушкой отставляем на стол горшки с цветами и все шире открываем створку окна. Наконец все готово.
Мы отступаем в стороны. Петька прыгает на шкафу.
– Видишь, – говорю я бабушке, – он и не хочет улетать.
– Погоди радоваться. Он еще не понял, что окно открыто.
Наконец Петька покидает шкаф и оказывается на подоконнике. Он делает несколько прыжков и на мгновение останавливается на краю рамы. Я не успеваю заметить, как вдруг он исчезает, бросившись вниз из окна.
Мы с бабушкой спешим к открытому окну. Я забираюсь на табуретку. Бабушка показывает на крышу соседнего дома.
– Вон, видишь, наш Петька прыгает.
По соседской крыше скачут воробьи, они видны, как на ладони. Но отличить